[неофициальный перевод] < * >
Миле Новакович против Хорватии
(Mile Novakovic v. Croatia)
(N 73544/14)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 17 декабря 2020 года
< * > Перевод с английского Ю.Ю. Берестнева.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель, который является бывшим учителем и по национальности сербом, был уволен со своей должности в средней школе в регионе Восточная Славония (Хорватия) за то, что он не использовал в процессе обучения стандартный хорватский язык. На момент инцидента заявителю было 55 лет, а его стаж работы преподавателем составлял 29 лет. Заявитель безуспешно обжаловал свое увольнение. После смерти заявителя его наследники поддержали рассмотрение жалобы заявителя от его имени в Европейском Суде.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. (a) Применимость. Непосредственной причиной увольнения заявителя являлось то, что в своей ежедневной работе преподавателем он использовал сербский язык, а также то, что заявитель предположительно не мог адаптировать свой язык к требованиям инструкций по преподаванию вследствие его преклонного возраста. Используемый человеком язык является неотъемлемой частью его этнического самоопределения, который является существенным аспектом частной жизни человека. Более того, возраст лица является частью его физического самовосприятия. И этническое самоопределение, и физическое самовосприятие были основополагающими причинами для применения к заявителю обжалуемых мер в настоящем деле. Таким образом, статья 8 Конвенции применима к фактам настоящего дела согласно подходу Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Денисов против Украины" (Denisov v. Ukraine) от 25 сентября 2018 г., жалоба N 76639/11 < * > ).
< * > Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 11 (примеч. редактора).
(b) Имело ли место обоснованное вмешательство в право, гарантированное статьей 8 Конвенции. Увольнение заявителя с работы являлось вмешательством в его право на уважение частной жизни. Оно было предусмотрено законом и преследовало законную цель "защиты прав других лиц", а именно права посещающих школу учеников на получение образования на хорватском языке. Вопрос заключался в том, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе".
Законодательство Хорватии позволяло осуществлять обучение на языке национальных меньшинств согласно применимым международным стандартам, которые обязывали соответствующее государство способствовать среди прочего сохранению языков представителей национальных меньшинств. В период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, вопрос о том, на каком языке должно осуществляться обучение в школе, не являлся окончательно разрешенным. Суды Хорватии столкнулись с трудностями при решении вопроса о том, на каком языке заявитель должен был бы согласно ожиданиям осуществлять преподавательскую деятельность. Хотя в соответствии с законодательством Хорватии, как правило, во всех школах занятия должны были проходить на хорватском языке, ввиду особенности мирного реинтеграционного процесса в регионе некоторые школы в Восточной Славонии в рассматриваемое время проводили обучение на языках национальных меньшинств, включая сербский язык. В школе, где работал заявитель, устное распоряжение о том, что все обучение должно происходить исключительно на хорватском языке, было вынесено только за месяц до соответствующей проверки школы, которая и стала поводом для увольнения заявителя.
Проверка проводилась только в отношении учителей, сербов по национальности, по анонимной жалобе учеников-хорватов. Ни один из учителей хорватской национальности не был подвергнут проверке с целью установить, использовал ли он устную речь надлежащим образом для преподавания в классе или выполнял ли он иные установленные законом требования при осуществлении своих профессиональных обязанностей. Хотя жалоба школьников была подана только против учителей-сербов, в особых послевоенных условиях в регионе в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, выделение определенной группы лиц на основании их языковой принадлежности, которая тесно связана с этническим происхождением, могло обоснованно поднять вопрос о соблюдении требования на запрет дискриминации, гарантированный как Конвенцией, так и Конституцией Хорватии.
Не ставя под сомнение важность преследуемой властями Хорватии цели, а именно защиту права учеников на получение образования на хорватском языке, и важность этой цели с учетом особых обстоятельств региона страны в рассматриваемое время, в настоящем деле ни разу не были рассмотрены альтернативные увольнению меры, которые позволили бы заявителю совмещать его преподавательскую деятельность с применимым внутригосударственным законодательством.
Во-первых, нормы законодательства Хорватии, регулирующие проведение проверок, предусматривали процедуру, в ходе которой учитель мог исправить недостатки в своей работе в течение определенного периода. В решении проверяющей комиссии по делу заявителя ничто не обосновывало ее выбор в пользу применения более строгой меры в виде полного запрета заниматься профессиональной деятельностью, что означало существенное вмешательство в конвенционные права заявителя.
Во-вторых, согласно законодательству Хорватии о труде в случаях увольнения по личным причинам работодатель обязан предоставлять работнику дополнительное образование или обучение по другой профессии, если только он не может доказать, что такое образование или обучение будут безуспешными. Поразительно, что возможность предоставления заявителю дополнительного образования или обучения была отклонена школой исключительно по причине возраста и стажа работы заявителя. Более того, ни школы, ни суды Хорватии не предоставили подробного и убедительного объяснения, почему возраст заявителя являлся непреодолимым препятствием для изменения его подхода к обучению так, чтобы он мог проводить уроки на хорватском языке, даже притом, что бремя доказывания в данном отношении лежало на работодателе.
Ссылаясь на такие причины, как возраст работника или неспособность переобучить работника, работодатель и компетентные органы государственной власти должны были привести надлежащие и убедительные причины для данного вывода. Однако власти Хорватии не сделали этого в контексте новых стандартов образования. Принимая во внимание несомненную схожесть двух рассматриваемых в деле языков, а также тот факт, что заявитель жил и работал в Хорватии большую часть своей взрослой жизни, сложно понять, почему не могла быть рассмотрена возможность предоставления заявителю дополнительного обучения на хорватском языке.
Учитывая, в частности, особую послевоенную ситуацию в Восточной Славонии в период, относившийся к обстоятельствам дела, вышеизложенных соображений достаточно для вывода о том, что увольнение заявителя с работы не соответствовало настоятельной общественной необходимости и не было пропорционально преследуемой законной цели.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято шестью голосами "за" при одном - "против").
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.