[неофициальный перевод] < 1 >
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "БЫКОВЦЕВ И ПРАЧЕВ (BYKOVTSEV AND PRACHEV) ПРОТИВ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" < 1 >
(Жалобы N 27728/08 и 44353/08)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ < 2 >
(Страсбург, 21 мая 2019 года)
< 1 > Перевод с английского ООО "Развитие правовых систем".
< 2 > Настоящее Постановление вступило в силу 21 мая 2019 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 28 Конвенции (примеч. редактора).
По делу "Быковцев и Прачев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:
Алены Полачковой, Председателя Комитета Суда,
Дмитрия Дедова,
Жольен Шуккинг, судей,
а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции,
рассмотрев дело в закрытом заседании 30 апреля 2019 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано на основании двух жалоб (N 27728/08 и 44353/08), поступивших 11 апреля и 23 августа 2008 г., соответственно, и поданных в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) против Российской Федерации в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации: Валерием Геннадьевичем Быковцевым (далее - первый заявитель) и Сергеем Дмитриевичем Прачевым (далее - второй заявитель).
2. Интересы заявителей, которым была предоставлена юридическая помощь, представляли адвокаты: вначале А.В. Соколенко (первого заявителя) и Е.М. Чернушкин (второго заявителя), а позднее - А. Бузунов (обоих заявителей), практикующие в г. Воронеже. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем сменившим его в этой должности М.Л. Гальпериным.
3. 10 июня 2015 г. жалобы заявителей на предполагаемые пытки во время содержания под стражей в милиции, непроведение властями эффективного расследования по их жалобам и на отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в этом отношении, на длительность предварительного заключения заявителей, а также жалоба первого заявителя на его одиночное заключение, судебный пересмотр законности его предварительного заключения и на его перевод в отдаленное исправительное учреждение для отбывания наказания в виде лишения свободы были коммуницированы властям Российской Федерации, а остальные части жалоб в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда были объявлены неприемлемыми для рассмотрения по существу.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
4. Первый заявитель, 1966 г. рождения, в настоящее время отбывает наказание в исправительной колонии ИК-8 в Хабаровском крае. Второй заявитель, 1967 года рождения, в настоящее время отбывает наказание в исправительной колонии ИК-10 в Свердловской области.
A. Задержание заявителей и предполагаемое жестокое обращение
5. Заявители были задержаны в 6.00 (первый заявитель) и 7.00 часов (второй заявитель) 19 марта 2007 г. по подозрению в совершении убийства и доставлены в Управление по борьбе с организованной преступностью при ГУВД Воронежской области (далее - УБОП). Протоколы их задержания были составлены в 8.40 и 9.00 соответственно.
6. По утверждениям заявителей, С., Г. и другие сотрудники милиции из УБОП (по словам второго заявителя, в присутствии следователя М.) подвергали их насилию, которое происходило в различных кабинетах здания УБОП с тем, чтобы заставить их признаться в совершении различных преступлений. Заявители рассказали, что их били током при помощи проводов, прикрепленных к различным частям их тел, включая уши и гениталии, и при этом им на головы надевали противогазы, а руки сковывали за спиной, и несколько полицейских удерживали их на полу, чтобы не позволить им сбросить провода. Сотрудники милиции надели на них наручники. Первый заявитель также описал, как его били кулаками и ногами. Заявители не дали каких-либо признательных показаний.
7. В 22.00 заявителей доставили в изолятор временного содержания ГУВД по Воронежской области (далее - ИВС).
8. Дежурный сотрудник ИВС в присутствии сотрудника милиции С. зафиксировал у первого заявителя следующие телесные повреждения: гематомы на переносице, под глазами, на левой лопатке, правом плече и животе, ссадины на запястьях, а также ссадину и гематому на ягодицах. Была вызвана скорая помощь. Фельдшер скорой помощи зарегистрировал ссадины и кровоподтеки на правом запястье заявителя и направил его в больницу скорой помощи, где ему был поставлен диагноз "ушиб мягких тканей правого запястья". Было отмечено, что у него имелись ссадины и гематомы на правом запястье, которое было распухшим и горячим.
9. 22 марта 2007 г. первый заявитель был переведен в следственный изолятор СИЗО-1 г. Воронежа, где у него были зафиксированы следующие травмы: кровоподтеки на обоих предплечьях, ссадины на обоих запястьях и небольшие ссадины под кожей на левом запястье, правом бедре и голени. Согласно информации СИЗО-1 у второго заявителя при поступлении 23 марта 2007 г. в изолятор не имелось видимых телесных повреждений.
10. 23 марта 2007 г. следователь прокуратуры Воронежской области назначил проведение судебно-медицинского освидетельствования заявителей с целью установления телесных повреждений, заявив, что заявители были задержаны 19 марта 2007 г., и поставил перед экспертами вопрос, могли ли телесные повреждения, если таковые имелись, быть причинены ими самими или быть следствием падения.
11. В тот же день второй заявитель прошел освидетельствование в Воронежском областном бюро судебно-медицинской экспертизы. Эксперт Ш. зафиксировал следующие телесные повреждения: кровоподтеки вокруг каждого лучезапястного сустава размером 13 на 0,4 - 0,5 см; кровоподтек на правой голени размером 3,5 на 2,5 см; ссадину на левом предплечье размером 2,2 см с неровными краями и твердой красновато-коричневой поверхностью на коже; и небольшие ссадины на каждом запястье размером 0,2 на 0,4 см и на левой голени размером 0,3 на 0,7 см неправильной овальной формы с неровными краями и твердой красноватой поверхностью на коже и под ней.
12. Эксперт пришел к выводу, что "телесные повреждения были нанесены твердым тупым предметом, что подтверждается кровоподтеками и ссадинами", не ранее, чем за три - пять дней до освидетельствования (три дня в отношении травм на лучезапястных суставах); маловероятно, что они могли возникнуть в результате падения и что они были нанесены заявителем самостоятельно.
13. Согласно заключению эксперта от 23 марта 2007 г. освидетельствование второго заявителя было проведено в присутствии сотрудника милиции С., и заявитель утверждал, что сотрудники милиции не причинили ему никаких телесных повреждений. По словам второго заявителя, его освидетельствование проводилось в присутствии С. и других сотрудников милиции, которые подвергли его насилию, и он опасался за свою безопасность; он не мог полностью раздеться для освидетельствования; и эксперт не задавал ему каких-либо вопросов.
14. 27 марта 2007 г. первый заявитель был осмотрен в Воронежском областном бюро судебно-медицинской экспертизы тем же экспертом, который зафиксировал у него следующие телесные повреждения: рану на правом лучезапястном суставе размером 1,4 на 0,4 см, неправильной овальной формы, с неровными краями и закругленными концами, под плотной коричневатой коркой, поднимающейся над уровнем кожи; ссадину на левом запястье размером 1,4 на 0,8 см, неправильной овальной формы, под твердыми коричневатыми струпьями, местами полностью отваливающимися; продолговатые ссадины на запястьях под твердыми коричневатыми струпьями, местами полностью отваливающимися, размером 3,5 на 0,4 см (на передней стороне правого лучезапястного сустава), 5,5 на 0,4 см (на задней стороне правого лучезапястного сустава) и 3,7 на 0,4 см (на задней стороне левого лучезапястного сустава).
15. Эксперт пришел к выводу, что телесные повреждения были нанесены твердым тупым предметом, что подтверждается их характером, незадолго до освидетельствования, возможно, во время, указанное в постановлении следователя о назначении экспертизы. Эксперт исключил падение как причину возникновения травм, хотя при этом не исключил членовредительства.
16. Согласно заключению эксперта от 27 марта 2007 г. первый заявитель был осмотрен в присутствии сотрудника милиции С., и заявитель сообщил, что 19 марта 2007 г., после его задержания, сотрудники милиции били его кулаками в область живота и рук, надели на него наручники и пытали его электрическим током.
17. На основании постановления следователя от 30 марта 2007 г. эксперт Ш. выдала дополнительное заключение от 26 апреля 2007 г., подготовленное без осмотра первого заявителя, в котором она указала, что травмы на запястьях первого заявителя могли быть причинены наручниками с дальнейшим сдавливанием примерно за 7 - 11 дней до осмотра заявителя 27 марта 2007 г.
18. 24 февраля 2011 г. было подготовлено новое заключение судебно-медицинской экспертизы на основании двух предыдущих заключений и медицинских карт первого заявителя из ИВС и СИЗО-1. Эксперт пришел к выводу, что травмы запястий первого заявителя могли быть нанесены 19 марта 2007 г. Нельзя также исключать возможность их причинения 16 - 18 марта 2007 г. Отсутствие подробностей в описании телесных повреждений, зарегистрированных в ИВС, не позволило установить время их причинения. Что касается телесных повреждений, зарегистрированных в СИЗО-1, то они могли быть нанесены 19 марта 2007 г. и весьма маловероятно - до этой даты. Травмы были нанесены твердым тупым предметом. У эксперта не было возможности дать заключение о том, могли ли травмы быть причинены электрическим током. Заявитель получил по меньшей мере одно травмирующее воздействие на его лицо и не менее трех травмирующих воздействий на туловище. Эксперт затруднился определить количество травмирующих воздействий на верхние и нижние конечности заявителя ввиду множественности телесных повреждений. Травмы были расположены в пределах досягаемости руки первого заявителя (за исключением гематомы на левой лопатке) и, следовательно, могли быть нанесены им самим. Они не могли возникнуть в результате падения.
В. Доследственная проверка по заявлению о предполагаемом жестоком обращении с заявителями
1. Первый заявитель
19. 25 и 30 марта 2007 г. первый заявитель обратился в прокуратуру Воронежской области с жалобами на насилие, которому он, по его утверждению, подвергся со стороны сотрудников УБОП. 9 апреля 2007 г. его жалоба была направлена в прокуратуру Ленинского района г. Воронежа. Жена заявителя обратилась в УВД по Воронежской области, прокуратуру Воронежской области и в Генеральную прокуратуру Российской Федерации с аналогичными жалобами.
20. По факту предполагаемого жестокого обращения с заявителем уголовное дело возбуждено не было. Следователи прокуратуры Ленинского района г. Воронежа, а в дальнейшем и следователи следственного отдела по Ленинскому району г. Воронежа следственного управления Следственного комитета РФ по Воронежской области провели доследственные проверки и в соответствии с пунктом 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) вынесли семь постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в действиях сотрудников милиции С. и Г. состава преступлений, предусмотренных частью 3 статьи 286 (превышение должностных полномочий с применением насилия) и статьей 302 (принуждение к даче показаний) Уголовного кодекса Российской Федерации. Все данные постановления были отменены руководителями следственного органа, поскольку они были основаны на неполных проверках, и были назначены дополнительные проверки:
- постановление от 20 апреля 2007 г. отменено 19 сентября 2007 г.;
- постановление от 29 сентября 2007 г. отменено 2 октября 2007 г.;
- постановление от 12 октября 2007 г. отменено 28 ноября 2007 г.;
- постановление от 10 декабря 2007 г. отменено 15 января 2008 г.;
- постановление от 25 января 2008 г. отменено 11 февраля 2011 г.;
- постановление от 24 февраля 2011 г. отменено 15 апреля 2011 г.;
- постановление от 28 апреля 2011 г. отменено 6 июля 2011 г. и
- постановление от 8 июля 2011 г. (на том основании, что телесные повреждения могли быть причинены до задержания первого заявителя и что у заявителя не было телесных повреждений, которые могли быть причинены электрическим током) отменено 28 августа 2015 г. (поскольку следователь, в частности, не смог установить личности всех сотрудников милиции, которые предположительно подвергли заявителя жестокому обращению).
21. В ходе доследственных проверок следователями были получены следующие объяснения. Свидетель Б. заявил, что видел, как в здании УБОП первому заявителю был нанесен удар "в область ребер", и что слышал, как первый заявитель кричал в одном из кабинетов УБОП. По словам жены первого заявителя, которая была свидетелем задержания заявителя в их доме, у первого заявителя не было никаких телесных повреждений до его задержания, и у него появились телесные повреждения (он хромал, и у него были синяк под правым глазом, ссадина на переносице и распухшие руки) на следующий день, когда она увидела его на судебном заседании по вопросу о его предварительном заключении. Сотрудники милиции С. и Г. заявили, что после задержания заявителя они доставили его в здание УБОП, где следователь М. составил протокол его задержания. Они доставили первого заявителя в ИВС. В ИВС первый заявитель пожаловался на то, что наручники (использованные при его доставлении ИВС) натерли ему руки, и они доставили его в больницу скорой помощи, где врач продезинфицировал царапину на запястье. Они, как и следователь М., отрицали факт жестокого обращения с первым заявителем.
22. Жалобы, поданные первым заявителем на основании статьи 125 УПК РФ на постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 20 апреля, 12 октября, 10 декабря 2007 г., 24 февраля, 28 апреля и 8 июля 2011 г. не были рассмотрены Ленинским районным судом г. Воронежа на том основании, что оспариваемые решения были отменены следственными органами (после подачи жалоб в суд). Жалоба заявителя на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 25 января 2008 г. была рассмотрена и отклонена на том основании, что отказ был обоснованным и законным (решение районного суда от 18 марта 2008 г., оставленное без изменения Воронежским областным судом 15 мая 2008 г.).
2. Второй заявитель
23. 14 августа 2007 г. второй заявитель обратился в прокуратуру Воронежской области с жалобой на предполагаемое жестокое обращение со стороны сотрудников УБОП. Описывая пытки электрическим током, он, в частности, отметил, что для того чтобы прикрепить провода к его телу, сотрудники поместили их под противогаз, под резинку носков и привязали их к половому члену. По факту предполагаемого жестокого обращения с заявителем уголовное дело возбуждено не было. Следователи прокуратуры Ленинского района г. Воронежа, а затем и следователи следственного отдела по Ленинскому району г. Воронежа следственного управления Следственного комитета РФ по Воронежской области вынесли четыре постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в действиях сотрудников милиции С. и Г. и следователя М. состава преступления, предусмотренного статьей 286 (превышение должностных полномочий) Уголовного кодекса Российской Федерации. Все постановления об отказе были отменены руководителями следственного органа, поскольку они были основаны на неполных проверках, и были назначены дополнительные проверки:
- постановление от 1 октября 2007 г. отменено 24 октября 2007 г.;
- постановление от 6 ноября 2007 г. отменено 16 ноября 2007 г.;
- постановление от 26 ноября 2007 г. отменено 27 ноября 2007 г. и
- постановление от 7 декабря 2007 г. отменено 28 августа 2015 г. (в частности, на том основании, что информация об отсутствии телесных повреждений у второго заявителя по прибытии в СИЗО-1 23 марта 2007 г. не была подтверждена медицинскими и другими соответствующими документами).
24. Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела были основаны на объяснениях сотрудников милиции С. и Г. и следователя М., отрицавших факт жестокого обращения со вторым заявителем, и на объяснениях, предположительно полученных по телефону от эксперта Ш. о том, что телесные повреждения второго заявителя не могли быть причинены электрическим током. Следственные органы пришли к выводу, что утверждения второго заявителя являются необоснованными.
25. 14 февраля 2008 г. районный суд отклонил жалобу второго заявителя на решение от 7 декабря 2007 г. на основании статьи 125 УПК РФ. 1 апреля 2008 г. Воронежский областной суд оставил постановление районного суда без изменения.
C. Предварительное заключение заявителей
1. Содержание под стражей на период расследования
26. 20 марта 2007 г. Ленинский районный суд г. Воронежа в ходе различных разбирательств рассмотрел ходатайство следователя о заключении заявителей под стражу на основании тяжести преступления, в совершении которого они подозревались (убийство), и вытекающих из этого рисков их побега, повторного совершения преступления, запугивания свидетелей, потерпевших и других участников разбирательства, уничтожения доказательств и прочего воспрепятствования уголовному производству. Заявители и их адвокаты возражали, ссылаясь на наличие постоянного места жительства у заявителей, гипотетический характер аргументов следователя, и в случае первого заявителя - на его трудоустройство и семейные связи. Суд постановил заключить заявителей под стражу, будучи убежденным, что в случае освобождения заявители, подозреваемые в совершении особо тяжкого преступления, наказуемого длительными сроками лишения свободы, могут совершить повторное преступление, оказать давление на своих потенциальных сообщников и скрыться от правосудия.
27. 28 марта 2007 г. заявителям было предъявлено обвинение в грабеже, совершенном в сентябре 2001 года, и краже. Они также подозревались в совершении ряда других грабежей и краж в составе организованной группы. Следователь привел причины для продления срока содержания заявителей под стражей, аналогичные тем, которые были указаны в его первоначальном ходатайстве. В своих постановлениях от 17 мая 2007 г. (в отношении обоих заявителей, оставленном 5 июня 2007 г. без изменений Воронежским областным судом), 8 июня 2007 г. (в отношении второго заявителя, оставленном 3 июля 2007 г. во второй инстанции без изменений), 9 июня 2007 г. (в отношении первого заявителя, оставленном 26 июня 2007 г. без изменений во второй инстанции) и 6 сентября и 12 декабря 2007 г. (в отношении второго заявителя, оставленном без изменений во второй инстанции 17 января 2008 г.) районный суд, заслушав заявителей и их адвокатов, которые повторили свои возражения, удовлетворил ходатайства следователя и продлил срок содержания заявителей под стражей, указав, что они обвиняются в совершении тяжких преступлений и основания для первоначального постановления суда о заключении заявителей под стражу не изменились.
28. По сути, та же мотивировка содержится в постановлении суда от 14 сентября 2007 г. (в отношении первого заявителя), которое было вынесено в присутствии следователя и прокурора и в отсутствие первого заявителя из-за "состояния его здоровья". В своей жалобе на это постановление адвокат первого заявителя заявил, что 14 сентября 2007 г. первый заявитель был доставлен на заседание суда из следственного изолятора, ему стало плохо в здании суда, и была вызвана скорая помощь. Согласно записям бригады скорой медицинской помощи у заявителя были боли в животе, было диагностировано обострение язвы, и была оказана медицинская помощь. Он попросил госпитализировать его, но ему было в этом отказано. По утверждению адвоката, в госпитализации отказал следователь, который распорядился вернуть заявителя в следственный изолятор. Несмотря на возражения адвоката против проведения заседания суда в отсутствие заявителя, суд решил продолжить слушание. Адвокат предположительно покинул зал суда в знак протеста.
29. 11 октября 2007 г. областной суд, заслушав адвоката заявителя и прокурора, оставил в силе постановление от 14 сентября 2007 г., постановив, что районный суд принял во внимание тяжесть вменяемых заявителю преступлений, особенности его характера и отсутствие оснований для изменения меры пресечения. Он отметил, что согласно протоколу заседания районного суда адвокат заявителя присутствовал на этом слушании.
30. 12 декабря 2007 г. районный суд, заслушав заявителей и их адвокатов, продлил срок содержания заявителей под стражей до 16 марта 2008 г. Помимо тяжести преступлений и предполагаемых рисков того, что заявители могут скрыться, совершить повторные преступления и оказать давление на потерпевших и свидетелей, суд отметил, что следователь должен завершить важные следственные действия, такие, как дополнительные допросы жертв, психологические экспертизы обвиняемых и предъявление заявителям и их сообвиняемым окончательных обвинений. 17 января 2008 г. областной суд оставил это постановление без изменения.
31. В своих постановлениях о продлении срока содержания заявителей под стражей от 6 марта (в отношении обоих заявителей), 17 марта 2008 г. (в отношении первого заявителя, оставлено без изменений Верховным Судом Российской Федерации 20 мая 2008 г.) и 18 марта 2008 г. (в отношении второго заявителя, оставлено 20 мая 2008 г. без изменений во второй инстанции) Воронежский областной суд ссылался на тяжесть множества преступлений, в которых обвинялись заявители (включая бандитизм, согласно окончательным обвинениям), риск повторного совершения преступления и на необходимость завершения следственных действий с участием 36 потерпевших и восьми обвиняемых и их адвокатов. Он также принял к сведению жалобы сообвиняемых заявителей В.З. и А.С. о том, что первый заявитель предположительно угрожал им физической расправой. В своей жалобе на эти постановления адвокат первого заявителя отметил, что жалобы В.З. и А.С. не были зачитаны и рассмотрены в ходе слушаний, что они представляются бессмысленными ввиду того факта, что В.З. и А.С. сами содержались под стражей в ожидании суда и что первый заявитель подал в полицию встречную жалобу на то, что они оклеветали его. По словам первого заявителя, В.З. и А.С. не обосновали свои жалобы в ходе соответствующей проверки. Оставляя в силе постановления областного суда, Верховный Суд не учел доводы, касающиеся жалоб В.З. и А.С. Областной суд также вынес постановления о продлении срока содержания под стражей, аналогичные предыдущим постановлениям, 11 июня 2008 г. (в отношении первого заявителя, оставлено без изменений Верховным Судом Российской Федерации 11 сентября 2008 г.) и 16 июня 2008 г. (в отношении второго заявителя).
2. Содержание под стражей в ожидании суда
32. 16 сентября 2008 г. областной суд провел предварительное слушание по делу в отношении заявителей и других лиц. В коллективном решении суд постановил, что заявители и другие подсудимые должны оставаться под стражей до окончания судебного разбирательства, указав в целом, что у него отсутствуют основания полагать, что предыдущие основания для их содержания под стражей более не существуют или что изменение меры пресечения является оправданным. 27 января 2009 г. Верховный Суд оставил постановление от 16 сентября 2008 г. без изменения. Он по сути сослался на те же причины для продления срока содержания заявителей под стражей, что приводились в постановлении областного суда от 25 февраля 2009 г., оставленном без изменений 10 июня 2009 г. Верховным Судом, который, не сообщив каких-либо подробностей, отметил, что некоторые потерпевшие по этому делу выразили опасения за их безопасность и по поводу того, что некоторые подсудимые злоупотребляют своими правами, затягивая разбирательство.
33. Срок содержания заявителей под стражей был продлен на время судебного разбирательства по тем же причинам, что приводились в постановлениях областного суда от 22 мая, 25 августа, 23 ноября 2009 г. (оставлено без изменений Верховным Судом Российской Федерации 25 февраля 2010 г.) и 19 февраля 2010 г. (оставлено без изменений 27 июля 2010 г.). Мотивировка в этих коллективных постановлениях, касающихся нескольких подсудимых, включала (без указания, кого именно из подсудимых оно касается) ссылку на потерпевших Х., С. и З., которые возражали против освобождения подсудимых, поскольку они опасались за свою безопасность и безопасность их семей (власти Российской Федерации также сослались на потерпевших А.Г., В.Г. и М.; первый заявитель отметил, что эти потерпевшие, не упомянутые в постановлениях судов, признали в ходе судебного разбирательства, что на самом деле они не получали от подсудимых каких-либо угроз), предыдущую судимость первого заявителя, злоупотребление подсудимыми своими правами путем подачи множества ходатайств, большинство из которых было отклонено, и, как следствие, затягивания разбирательства, и на риск того, что подсудимые окажут давление на присяжных заседателей. Было отмечено, что опознание в ходе предварительного следствия проводилось таким образом, что обвиняемые были лишены возможности видеть некоторых потерпевших в целях обеспечения безопасности последних. По словам первого заявителя, не было доказано, что потерпевшие просили об этом. Областной суд также сослался на предполагаемое давление, оказанное первым заявителем на сообвиняемого и свидетелей посредством передачи им письменных указаний о том, какие показания следует дать в ходе судебного разбирательства. Первый заявитель оспорил эти утверждения и попросил провести экспертизу с тем, чтобы установить, действительно ли он написал эти указания, но его ходатайство было отклонено.
D. Суд над заявителями
34. Дело заявителей рассматривалось судом присяжных. На предварительном слушании Воронежский областной суд отклонил жалобы заявителей и их сообвиняемых на то, что они подверглись насилию со стороны сотрудников УБОП. Суд первой инстанции также заслушал свидетеля Р.Д., который указал, что сотрудники милиции С. и Г. подвергали его насилию, включая удары электрическим током, в присутствии следователя М. Свидетель Б. заявил, что он был доставлен в один из кабинетов УБОП, в котором первый заявитель лежал на полу лицом вниз. Сотрудники милиции пригрозили Б. сделать то же самое с его сыном (сообвиняемый заявителей), если Б. не даст нужные им письменные показания. Б. видел, что они надели на первого заявителя наручники. Согласно письменным показаниям одного из соподсудимых заявителей В.З., от 8 апреля 2008 г. и лица, содержавшегося в СИЗО-1, В.А.З., от 7 апреля 2008 г. (представлены в Европейский Суд вторым заявителем) в 2007 году В.З. и В.А.З. предположительно подвергались насилию со стороны сотрудников УБОП, включая удары электрическим током.
35. После вынесения вердикта присяжных от 1 декабря 2010 г. областной суд в приговоре от 29 декабря 2010 г. признал заявителей виновными в бандитизме (статья 209 Уголовного кодекса Российской Федерации), нескольких эпизодах кражи и грабежа, убийстве и незаконном использовании оружия и приговорил первого заявителя к 24 годам лишения свободы и штрафу, а второго заявителя - к 22 годам лишения свободы и штрафу.
36. 23 августа 2011 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил приговор в отношении первого заявителя и направил его дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции с момента вынесения вердикта присяжными, продлив срок его содержания под стражей до 23 ноября 2011 г. В отношении второго заявителя он оставил приговор без изменения.
37. 17 октября 2011 г. областной суд признал первого заявителя виновным в бандитизме (статья 209 Уголовного кодекса Российской Федерации), нескольких эпизодах кражи и грабежа, убийстве и незаконном использовании оружия и приговорил его к 25 годам лишения свободы и штрафу. 29 марта 2012 г. Верховный Суд Российской Федерации изменил постановление от 17 октября 2011 г., в частности, сократив наказание первого заявителя до 24 лет лишения свободы и штрафа, а в остальной части оставил приговор без изменения.
E. Одиночное заключение первого заявителя
38. Согласно представленной властями Российской Федерации справке от 27 августа 2015 г., выданной СИЗО-3 Воронежской области Федеральной службы исполнения наказаний < 3 > (далее - ФСИН России), первый заявитель содержался в одиночной камере N 26 в СИЗО-3 с 20 мая 2009 г. по 29 ноября 2010 г. и в одиночной камере N 3 с 29 ноября 2010 г. по 20 мая 2012 г. Содержание первого заявителя под стражей в СИЗО-3 Воронежской области с 20 мая 2009 г. по 20 мая 2012 г. также подтверждается справкой от 28 августа 2015 г., выданной медицинской частью N 10 медико-санитарной части N 36 ФСИН России < 4 > .
< 3 > Так в тексте. Речь, очевидно, идет о ФКУ СИЗО-3 УФСИН России по Воронежской области (примеч. переводчика).
< 4 > Так в тексте. Очевидно, имеется в виду "Медицинская часть N 10" ФКУ здравоохранения "Медико-санитарной части N 36 Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации" (примеч. переводчика).
39. Согласно представленной властями государства-ответчика справке, выданной СИЗО-3 8 сентября 2015 г., и журналам "индивидуальных консультаций и психокоррекционной работы" с первым заявителем были проведены такие консультации в следующие дни: 16 июня 2009 г., 28 апреля и 2 и 9 декабря 2010 г., 4 февраля, 11 марта, 21 апреля, 29 сентября и 23 декабря 2011 г. и 29 марта и 5 мая 2012 г. По утверждению первого заявителя, эти консультации с ним не проводились. В некоторые даты, указанные в представленных властями записях, он участвовал в судебных заседаниях по его делу или знакомился с материалами дела в здании суда, а в некоторых записях камера N 28 указана как место его содержания под стражей, хотя его там никогда не содержали.
40. Согласно справке от 14 октября 2015 г., выданной медицинской частью N 5 медико-санитарной части N 27 ИК-8 (Хабаровский край) < 5 > адвокату заявителя, первый заявитель не был осмотрен на предмет возможности для его одиночного заключения.
< 5 > Так в тексте. Очевидно, имеется в виду "Медицинская часть N 5" ФКУ здравоохранения "Медико-санитарной части N 27 Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации", которая дислоцируется на территории ФКУ ИК-8 УФСИН России по Хабаровскому краю (примеч. переводчика).
41. Первый заявитель имел свидания с родственниками в следующие даты: 21 августа, 11 и 25 сентября и 6 ноября 2009 г.; 15 января, 5 февраля, 19 марта, 16 апреля, 7 мая, 4 июня, 9 июля, 16 августа, 14 сентября, 17 ноября, 3 и 28 декабря 2010 г., 31 января, 21 марта, 20 апреля, 16 мая, 11 октября, 8 ноября и 16 декабря 2011 г., и 11 января и 16 мая 2012 г.
E. Место отбывания наказания первым заявителем
42. 15 июня 2011 г. заместитель начальника управления ФСИН России по Воронежской области подготовил отчет с целью определения дальнейшего места содержания первого заявителя под стражей. Он заявил, что во время содержания под стражей в СИЗО-3 г. Воронежа первый заявитель не совершал дисциплинарных правонарушений, не вступал в конфликты с администрацией следственного изолятора и был вежливым и тактичным. Тем не менее он проявил себя как приверженец воровских обычаев. Этот отчет был утвержден начальником оперативного управления ФСИН России по Воронежской области и руководителем ФСИН России по Воронежской области.
43. 30 июня 2011 г. директор ФСИН России определил, что первый заявитель должен отбывать срок наказания в Хабаровском крае.
44. 19 марта 2012 г. первый заявитель обратился к директору ФСИН России с ходатайством о разрешении отбывания наказания в Воронежской области, где проживала его семья. 27 апреля 2012 г. заявителю было отказано в удовлетворении его ходатайства согласно части 4 статьи 73 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.
45. В июле 2012 года первый заявитель прибыл в исправительное учреждение ИК-8, расположенное в Хабаровском крае.
46. 13 июля 2012 г. Советский районный суд г. Воронежа отказал в удовлетворении жалобы матери заявителя на решение ФСИН России на основании части 4 статьи 73 Уголовно-исполнительного кодекса.
47. 7 ноября 2012 г. Коминтерновский районный суд г. Воронежа отказал в удовлетворении аналогичной жалобы жены заявителя на том же основании.
48. 11 января 2013 г. первый заявитель вновь обратился в ФСИН России с ходатайством о переводе в Воронежскую область для отбытия наказания. 25 февраля 2013 г. в удовлетворении его ходатайства было отказано. В апреле 2013 года первый заявитель обжаловал решение ФСИН России об отказе в Замоскворецкий районный суд г. Москвы. Он, в частности, утверждал, что вследствие его перевода в отдаленное исправительное учреждение он лишен возможности видеться с женой, двумя детьми и престарелой матерью-инвалидом. 19 июля 2013 г. районный суд отклонил жалобу заявителя на том основании, что его перевод в отдаленное исправительное учреждение не противоречит законодательству Российской Федерации и что препятствия для посещений членов его семьи не могут служить основанием для его перевода в аналогичное исправительное учреждение, расположенное в его регионе. Заявитель обжаловал данное решение. 22 сентября 2014 г. Московский городской суд оставил без изменений решение районного суда на тех же основаниях, отметив, что трехмесячный срок для обжалования приказа ФСИН России истек.
II. Соответствующее законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика
49. Пункт 1 статьи 33 Федерального закона N 103-ФЗ от 15 июля 1995 г. "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусматривает раздельное содержание под стражей заключенных с учетом таких критериев, как пол, возраст (несовершеннолетние и взрослые), наличие судимости (впервые привлекаемые к уголовной ответственности и лица, ранее содержавшиеся в местах лишения свободы), стадия уголовного судопроизводства (до или после осуждения) и уголовное дело (подозреваемые и обвиняемые по одному уголовному делу). Пункт 2 статьи 33 предусматривает, что лица, подозреваемые в убийстве, грабеже, бандитизме и других тяжких преступлениях, должны содержаться отдельно от других задержанных.
50. Согласно статье 73 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее - УИК РФ) осужденные к лишению свободы лица отбывают наказание в исправительных учреждениях в пределах территории субъекта Российской Федерации, в котором они проживали или были осуждены. Исключения из данного правила возможны только по состоянию здоровья или в целях обеспечения безопасности осужденных, или по их просьбе. Однако часть 2 статьи 73 предусматривает, что при отсутствии в субъекте Российской Федерации исправительного учреждения соответствующего вида или невозможности размещения осужденных в имеющихся исправительных учреждениях осужденные направляются в другие исправительные учреждения, расположенные на территории данного субъекта либо в исключительных случаях в исправительные учреждения, расположенные на территории другого субъекта Российской Федерации. Часть 4 статьи 73 предусматривает, среди прочего, что лица, осужденные к лишению свободы за совершение определенных тяжких преступлений, в том числе бандитизм (статья 209 Уголовного кодекса Российской Федерации), направляются для отбывания наказания в исправительные учреждения, расположенные в местах, определяемых федеральным органом уголовно-исполнительной системы.
51. Согласно части 1 статьи 81 УИК РФ осужденные к лишению свободы должны отбывать весь срок наказания, как правило, в одном исправительном учреждении, если судом не изменен вид исправительного учреждения. Часть 2 статьи 81 предусматривает, что перевод осужденного из одного исправительного учреждения в другое допускается в случае болезни осужденного либо для обеспечения его личной безопасности, при реорганизации или ликвидации исправительного учреждения, а также при иных исключительных обстоятельствах, препятствующих дальнейшему нахождению осужденного в данном исправительном учреждении.
52. Конституционный Суд Российской Федерации в своем постановлении от 16 декабря 2010 г. N 1716-О-О, признав неприемлемой жалобу на несоответствие части 4 статьи 73 УИК РФ Конституции Российской Федерации, указал следующее:
"Часть 4 статьи 73 УИК РФ направлена на индивидуализацию наказания и дифференциацию условий его отбывания с учетом характера преступления и его опасности... Таким образом, она создает предпосылки для достижения целей наказания, которыми согласно статье 43 Уголовного кодекса Российской Федерации являются восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений".
ПРАВО
I. Объединение рассмотрения жалоб в одном производстве
53. Принимая во внимание схожий характер предмета указанных жалоб, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть их в рамках одного производства.
II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в связи с обращением с заявителями во время содержания под стражей в ИВС
54. Заявители жаловались на то, что они были подвергнуты пыткам во время содержания под стражей в милиции и что по их жалобам не было проведено эффективного расследования. Они ссылались на статью 3 Конвенции, которая гласит:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".
55. Власти Российской Федерации оспорили данные утверждения.
A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу
56. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.
B. Существо жалоб
57. Европейский Суд отмечает, что после одного дня содержания под стражей в милиции у заявителей появились ссадины и кровоподтеки, которые были зафиксированы судебно-медицинским экспертом (у обоих заявителей см. выше § 10 - 18), следственными изоляторами и медицинскими учреждениями (у первого заявителя см. выше § 8 - 9). Эксперт установил, что зафиксированные им телесные повреждения (а также телесные повреждения первого заявителя, зафиксированные в СИЗО-1) могли быть нанесены твердым тупым предметом во время пребывания заявителей под стражей в милиции. Травмы на запястьях первого заявителя могли быть причинены в результате сдавливания наручниками. Согласно свидетельским показаниям у первого заявителя не имелось телесных повреждений до его задержания, а на следующий день у него появились телесные повреждения; один из свидетелей видел, как заявителю нанесли удар, когда сотрудники милиции надели на него наручники и положили на пол в одном из кабинетов здания УБОП; свидетель также слышал крики в здании УБОП (см. выше § 21 и 34). В официальных документах, в частности в протоколах задержания заявителей, нет никаких указаний на то, что на момент задержания у заявителей имелись какие-либо телесные повреждения. Следует также отметить, что оба заявителя, другие участники производства по их уголовному делу и еще один задержанный дали схожие показания о насилии со стороны сотрудников полиции УБОП, назвав при этом одних и тех же сотрудников милиции (см. выше § 34).
58. Европейский Суд также отмечает, что заявители, которые предположительно подвергались воздействию электрического тока при помощи проводов, прикрепленных к различным частям их тел, включая уши и гениталии (см. выше описание в параграфах 6 и 23), среди прочих телесных повреждений имели небольшие ссадины на запястьях, а также на правом бедре и голени (первый заявитель) и левой голени (второй заявитель) (см. выше § 8, 9, 11 и 14, сравните с Постановлением Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09 < 6 > , § 33, 34, 36, 37, 39, 40 и 41 касательно утверждений о поражении электрическим током). Суд не упускает из виду тот факт, что освидетельствование заявителей судебно-медицинским экспертом было проведено в присутствии одного из сотрудников милиции, который предположительно подвергал их насилию. Это вызывает сомнение в том, что освидетельствование заявителей было полноценным и точным (по утверждению второго заявителя, он не был осмотрен полностью раздетым, см. выше § 13), и объясняет, почему заявители не могли свободно описать эксперту жестокое обращение со стороны сотрудников милиции. Несмотря на то, что первый заявитель сообщил о предполагаемом применении электрического тока сотрудниками милиции в марте 2007 года, следствие получило соответствующее заключение судебно-медицинской экспертизы только через 3 года и 11 месяцев. Согласно этому заключению эксперт не счел возможным дать заключение о том, могли ли травмы первого заявителя быть вызваны контактом с токонесущим проводником, как об этом утверждал заявитель (см. выше § 18). В отношении аналогичных утверждений второго заявителя судебно-медицинская экспертиза вообще не проводилась. Вместо этого следствие сослалось на телефонный разговор с экспертом, который опроверг утверждения второго заявителя (см. выше § 24).
< 6 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).
59. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что телесные повреждения заявителей могли возникнуть в результате насилия, которому заявители предположительно подверглись, находясь под контролем сотрудников милиции. Указанных выше факторов достаточно для возникновения презумпции в пользу версии, изложенной заявителями, и для того, чтобы убедить Суд в том, что их утверждения о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции заслуживают доверия.
60. Европейский Суд также отмечает, что непротиворечивые утверждения заявителей о том, что они получили телесные повреждения в результате жестокого обращения со стороны сотрудников милиции, были отклонены следственными органами как необоснованные на том основании, что сотрудники милиции С. и Г. и следователь М. отрицали факт жестокого обращения с заявителями. В своих выводах следователи опирались на результаты доследственной проверки, которая согласно законодательству Российской Федерации является первым этапом рассмотрения заявления о преступлении, и, как правило, она должна сопровождаться возбуждением уголовного дела и проведением расследования, если собранная информация указывает на наличие состава преступления (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia), § 129). Постановления следователей об отказе в возбуждении уголовного дела были отменены следственными органами как необоснованные, и много раз выносились распоряжения о проведении дополнительной проверки. Суды Российской Федерации поддержали отказы в возбуждении уголовного дела, которые впоследствии были отменены руководителями следственных органов, поскольку были основаны на результатах неполных проверок.
61. Европейский Суд напоминает, что само по себе проведение доследственной проверки в соответствии со статьей 144 УПК РФ является недостаточным в случае несоблюдения органами государственной власти требования о проведении эффективного расследования по заслуживающим внимание жалобам на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции в соответствии со статьей 3 Конвенции. Власти обязаны возбудить уголовное дело и провести надлежащее расследование путем выполнения всего комплекса следственных действий (ibid., § 129 и 132 - 136).
62. Европейский Суд не усматривает оснований для иного вывода в рамках настоящего дела, в котором имеются правдоподобные утверждения об обращении, запрещенном статьей 3 Конвенции. Суд считает, что власти не провели эффективного расследования по утверждениям заявителей о насилии со стороны сотрудников милиции. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.
63. Учитывая, что объяснения властей, отрицающие правдоподобные утверждения заявителей о насилии со стороны сотрудников милиции, были основаны на результатах поверхностных доследственных проверок, не отвечающих требованиям статьи 3 Конвенции, Европейский Суд считает, что они не могут считаться удовлетворительными или убедительными. Суд полагает, что власти государства-ответчика не смогли снять с себя бремя доказывания и представить доказательства, способные поставить под сомнение изложенную заявителями версию событий, которую Суд считает, таким образом, установленной (см. Постановление Европейского Суда по делу "Олисов и другие против Российской Федерации" (Olisov and Others v. Russia) от 2 мая 2017 г., жалоба N 10825/09 и 2 другие жалобы < 7 > , § 83 - 85; Постановление Европейского Суда по делу "Ксенз и другие против Российской Федерации" (Ksenz and Others v. Russia) от 12 декабря 2017 г., жалоба N 45044/06 и 5 других жалоб < 8 > , § 102 - 104).
< 7 > См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 2 (примеч. редактора).
< 8 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 6 (примеч. редактора).
64. Принимая во внимание насилие, которому подверглись заявители со стороны сотрудников милиции, включая применение наручников, удары электрическим током и дерганье за наручники с целью причинения боли с тем, чтобы получить признание в совершении преступлений, Европейский Суд считает, что такое обращение было равносильно пыткам (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia), § 116 - 121). Следовательно, было допущено нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.
III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции
65. Заявители жаловались на то, что власти не провели эффективного расследования по заявлениям о предполагаемом жестоком обращении во время содержания под стражей в милиции в нарушение статьи 13 Конвенции, которая гласит:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в [настоящей] Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".
66. Власти Российской Федерации оспорили данное утверждение.
67. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба связана с жалобами на нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции и поэтому также должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.
68. Учитывая вывод о нарушении процессуального аспекта статьи 3 Конвенции ввиду непроведения эффективного расследования со стороны государства-ответчика (см. выше § 62), Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость в отдельном рассмотрении данной жалобы с точки зрения статьи 13 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Олисов и другие против Российской Федерации" (Olisov and Others v. Russia), § 92).
IV. Предполагаемое нарушение статьи 3 в связи с одиночным заключением первого заявителя
69. Первый заявитель жаловался на то, что его одиночное заключение в период с 20 мая 2009 г. по 20 мая 2012 г. представляло собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции.
70. По утверждению властей Российской Федерации, заявитель содержался в одиночном заключении в СИЗО-3 в Воронежской области в периоды с 20 мая по 3 июня 2009 г., с 10 июня по 22 июля 2009 г. и с 12 августа 2009 г. по 20 мая 2012 г. Власти утверждали, что решение начальника СИЗО-3 от 20 мая 2009 г. о помещении заявителя в одиночную камеру было принято из-за отсутствия заключенных, которые могли содержаться под стражей вместе с заявителем в соответствии со статьей 33 Закона "О предварительном содержании под стражей" о раздельном содержании заключенных. В соответствии с пунктом 2 статьи 32 Закона это решение не требовало одобрения прокурора, поскольку в противном случае невозможно было обеспечить раздельное содержание заключенных. Власти утверждали, что заявитель проходил сеансы "индивидуальных консультаций и психокоррекционной работы".
71. Заявитель утверждал, что не получил объяснений относительно того, почему его перевели из СИЗО-1 (где он содержался вместе с другими заключенными и не нарушал никаких правил) в СИЗО-3 и поместили в одиночную камеру. Он отметил, что одиночное заключение использовалось в качестве наказания за дисциплинарные нарушения и что таким образом он был наказан на неопределенный срок за нарушение, которого он никогда не совершал. При поступлении в СИЗО-3 у него конфисковали личный телевизор, а газет, которые ему выдавали, было очень мало. Его жалобы в прокуратуру и суд первой инстанции на условия его содержания под стражей были безрезультатными. По словам заявителя, мониторинг его физического и душевного состояния с целью обеспечения соответствия таких состояний продолжению одиночного заключения, не проводился.
A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу
72. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.
B. Существо жалоб
73. Принимая во внимание представленные властями справки, выданные Федеральной службой исполнения наказаний (см. выше § 38), Европейский Суд считает, что первый заявитель содержался в одиночном заключении в следственном изоляторе СИЗО-3 Воронежской области в течение трех лет - с 20 мая 2009 г. по 20 мая 2012 г. В 2009 году у него было четыре свидания с членами его семьи, в 2010 году семейные свидания проводились один раз в месяц (за исключением октября, когда свиданий не было, и декабря, когда у него было два свидания), в 2012 году - семь свиданий с членами семьи, а в 2011 году - два свидания. У него не было телевизора, и ему выдавалось очень мало газет.
74. Власти Российской Федерации не смогли доказать, что решение о помещении первого заявителя в одиночную камеру сопровождалось процессуальными гарантиями, обеспечивавшими благополучие заявителя и соразмерность меры с учетом ее суровости. Не было представлено доказательств того, что власти оценили обстоятельства, ситуацию и поведение первого заявителя, а также другие соответствующие факторы, прежде чем поместить его в одиночную камеру, что они привели достаточные причины в поддержку своего решения и что у них имелись подлинные основания для продления срока одиночного заключения заявителя до трех лет и с течением времени приводили все более подробные и веские причины (см. Постановление Европейского Суда по делу "А.Л. (X.W.) против Российской Федерации" (A.L. (X.W.) v. Russia) от 29 октября 2015 г., жалоба N 44095/14 < 9 > , § 76). Что касается объяснения властей о том, что иным образом было невозможно обеспечить соблюдение положений Закона "О предварительном заключении", касающихся раздельного содержания заключенных, то оно не подтверждается какими-либо доказательствами. Но даже если допустить, что это было действительно так, одно лишь это обстоятельство не может оправдывать одиночное заключение заявителя.
< 9 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 9 (примеч. редактора).
75. Кроме того, в журналах "индивидуальных консультаций и психокоррекционной работы" отсутствуют указания на то, что физическое и психическое состояние заявителя оценивалось с целью определения возможности его дальнейшего содержания в одиночном заключении (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции" (Ramirez Sanchez v. France), жалоба N 59450/00, § 139, ECHR 2006-IX). Принимая во внимание также отсутствие каких-либо медицинских отчетов об оценке состояния заявителя, Суд полагает, что власти государства-ответчика не смогли доказать, что регулярный мониторинг физического и душевного состояния заявителя действительно проводился.
76. Таким образом, Европейский Суд считает, что одиночное заключение первого заявителя в течение трех лет в СИЗО-3 г. Воронежа представляло собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Следовательно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 3 Конвенции.
V. Предполагаемое нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции
77. Заявители жаловались на то, что их предварительное заключение было чрезмерно длительным и не имело под собой значительных и достаточных оснований. Они ссылались на пункт 3 статьи 5 Конвенции, которая предусматривает следующее:
"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть осуществлено предоставлением гарантий явки в суд".
78. Власти Российской Федерации утверждали, что суды привели достаточные основания для содержания заявителей под стражей и что существовал высокий риск побега, повторного совершения преступления и воспрепятствования отправлению правосудия со стороны заявителей, которым первоначально были предъявлены обвинения в убийстве, а затем в большом числе эпизодов грабежей, краж и других преступлений, совершенных в составе организованной группы.
A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу
79. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.
B. Существо жалоб
80. Европейский Суд отмечает, что период, который следует принимать во внимание, длился с даты задержания заявителей 19 марта 2007 г. до даты их осуждения 29 декабря 2010 г., и в отношении первого заявителя он также длился с 23 августа 2011 г., когда постановление в его отношении было отменено, до даты его осуждения 17 октября 2011 г. (см. Постановление Европейского Суда по делу "Солмаз против Турции" (Solmaz v. Turkey) от 16 января 2007 г., жалоба N 27561/02, § 23 - 24 и 34). Таким образом, этот период длился около 3 лет и 11 месяцев в отношении первого заявителя и трех лет и девяти месяцев в отношении второго заявителя.
81. Европейский Суд уже во многих случаях рассматривал жалобы против Российской Федерации, в которых делались аналогичные утверждения о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции, и устанавливал нарушение этой статьи по причине того, что суды государства-ответчика продлевали срок содержания заявителя под стражей, опираясь, главным образом, на тяжесть предъявленных обвинений и используя стереотипные формулировки, без рассмотрения индивидуальной ситуации заявителя или возможности избрания альтернативных мер пресечения (см., в числе множества прочих источников, Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05 < 10 > ; Постановление Европейского Суда по делу "Пшевечерский против Российской Федерации" (Pshevecherskiy v. Russia) от 24 мая 2007 г., жалоба N 28957/02 < 11 > ; Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia) от 12 марта 2009 г., жалоба N 15217/07 < 12 > ; Постановление Европейского Суда по делу "Макаренко против Российской Федерации" (Makarenko v. Russia) от 22 декабря 2009 г., жалоба N 5962/03 < 13 > ; Постановление Европейского Суда по делу "Романова против Российской Федерации" (Romanova v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 23215/02 < 14 > ; и Постановление Европейского Суда по делу "Валерий Самойлов против Российской Федерации" (Valeriy Samoylov v. Russia) от 24 января 2012 г., жалоба N 57541/09 < 15 > ). В той мере, в какой суды государства-ответчика в настоящем деле ссылались в некоторых постановлениях о продлении срока содержания заявителей под стражей на потерпевших и обвиняемых, якобы опасающихся мести со стороны заявителей, то они делали это, не проверив факты, не установив наличие и обоснованность причин для этих страхов. Ссылаясь на угрозу того, что заявители окажут давление на присяжных, суды не указали на какие-либо конкретные факты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михаил Гришин против Российской Федерации" (Mikhail Grishin v. Russia) от 24 июля 2012 г., жалоба N 14807/08 < 16 > , § 147 - 154).
< 10 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 12 (примеч. редактора).
< 11 > См.: там же. 2007. N 11 (примеч. редактора).
< 12 > См.: Российская хроника Европейского Суда. 2010. N 1 (примеч. редактора).
< 13 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 12 (примеч. редактора).
< 14 > См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 4 (примеч. редактора).
< 15 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 11 (примеч. редактора).
< 16 > См.: там же. 2013. N 8 (примеч. редактора).
82. Власти Российской Федерации не привели ни одного факта или аргумента, способного убедить Европейский Суд прийти в настоящем деле к иному выводу, нежели в вышеупомянутых делах. Таким образом, Суд считает, что, не оценив конкретные факты или не рассмотрев возможность применения альтернативных мер пресечения, власти продлевали срок содержания заявителей под стражей по основаниям, которые не могут считаться "достаточными". При данных обстоятельствах отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, было ли судебное разбирательство проведено с "особой тщательностью".
83. Таким образом, в отношении обоих заявителей имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.
VI. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции
84. Первый заявитель жаловался на то, что слушание, проведенное 14 сентября 2007 г. по вопросу о продлении срока его содержания под стражей, было проведено в его отсутствие, и что его жалоба на постановление о заключении под стражу от 11 июня 2008 г. была рассмотрена 11 сентября 2008 г. и поэтому не была рассмотрена безотлагательно. Пункт 4 статьи 5 Конвенции гласит:
"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".
85. Власти Российской Федерации утверждали, что присутствие адвоката заявителя на судебном заседании, проведенном 14 сентября 2007 г., и на слушании дела во второй инстанции 11 октября 2007 г. обеспечило соответствие разбирательства требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции. Власти признали, что жалоба заявителя на постановление о заключении под стражу от 11 июня 2008 г. не была рассмотрена безотлагательно.
86. Первый заявитель утверждал, что 14 сентября 2007 г., после того, как он получил медицинскую помощь и ему было отказано в госпитализации, он оставался в здании суда и хотел участвовать в судебном заседании. Суд государства-ответчика, однако, не заслушал его, прежде чем принять решение о продолжении заседания.
A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу
87. Европейский Суд отмечает, что эти жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Следовательно, данные жалобы должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.
B. Существо жалоб
88. Отметив, что адвокат первого заявителя присутствовал на слушании дела в порядке апелляционного производства 11 октября 2007 г., и даже допуская, что он присутствовал на слушании 14 сентября 2007 г., Европейский Суд не убежден доводом властей о том, что разбирательство отвечало требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции. Остается неясным, почему после того, как первому заявителю было отказано в госпитализации, он остался в здании суда, а его адвокат возражал против проведения слушания в его отсутствие, Ленинский районный суд не заслушал заявителя при принятии решения о продолжении слушания в его отсутствие по причине "состояния его здоровья". При отсутствии каких-либо оснований такое решение представляется произвольным. Суд также отмечает, что при принятии решения о продлении срока содержания заявителя под стражей районный суд принял во внимание особенности его характера (как было отмечено Воронежским областным судом, см. выше § 29), хотя неясно, как такая оценка могла быть надлежащим образом проведена в отсутствие заявителя.
89. С учетом вышеизложенного Европейский Суд не убежден в том, что разбирательство было состязательным и был соблюден принцип равноправия сторон (см. Постановление Европейского Суда по делу "Граужинис против Литвы" (Grauzinis v. Lithuania) от 10 октября 2000 г., жалоба N 37975/97, § 31; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), § 89).
90. Европейский Суд также отмечает, что Верховному Суду Российской Федерации потребовалось три месяца и один день для рассмотрения жалобы заявителя на постановление Воронежского областного суда о продлении срока содержания под стражей от 11 июня 2008 г. и что власти признали, что это рассмотрение не было "безотлагательным". Суд считает, что производство по жалобе относительно вопроса правомерности предварительного заключения заявителя не может считаться соответствующим требованию о "безотлагательности", предусмотренному пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Идалов против Российской Федерации" (Idalov v. Russia) от 22 мая 2012 г., жалоба N 5826/03 < 17 > , § 154 - 158).
< 17 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 5 (примеч. редактора).
91. Следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении первого заявителя в связи с его отсутствием на заседании суда по вопросу о продлении срока его предварительного заключения в Ленинском районном суде 14 сентября 2007 г., а также в связи с соблюдением Верховным Судом Российской Федерации требования о безотлагательном рассмотрении законности содержания под стражей.
VII. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции в отношении первого заявителя
92. Первый заявитель жаловался на то, что его отправили для отбывания наказания в учреждение, расположенное более чем в 8 000 км от места проживания его престарелой матери-инвалида, жены и двух детей. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая в части, применимой к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни...
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
93. Власти Российской Федерации утверждали, что перевод первого заявителя в исправительное учреждение, находящееся за пределами места его жительства, был законным и разумным. Они утверждали, что первый заявитель был активным приверженцем воровских законов и, таким образом, мог оказывать дестабилизирующее воздействие на меры безопасности и убеждать других осужденных и задержанных нарушать режим тюремного заключения, создавать конфликтные ситуации и совершать противоправные действия. Они также утверждали, что в части второй статьи 81 УИК РФ не указаны обстоятельства, которые препятствовали бы дальнейшему содержанию первого заявителя под стражей в исправительном учреждении в Хабаровском крае. Власти утверждали, что первый заявитель мог поддерживать семейные отношения, используя свое право на свидания и пользуясь почтой.
94. Первый заявитель не согласился с властями государства-ответчика. Он заявил, что члены его семьи не смогли навещать его в Хабаровском крае и что он не разговаривал с ними по телефону. Он утверждал, что власти проигнорировали его личные обстоятельства, такие, как низкий уровень дохода, плохое состояние здоровья членов его семьи и практические трудности с телефонными звонками из-за семичасовой разницы во времени между Воронежем и Хабаровским краем.
A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу
95. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.
B. Существо жалоб
96. Первый заявитель был отправлен для отбывания наказания в учреждение, расположенное более чем в 8 000 км от места жительства его семьи. Европейский Суд считает, что это являлось вмешательством в его право на уважение семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Полякова и другие против Российской Федерации" (Polyakova and Others v. Russia) от 7 марта 2017 г., жалоба N 35090/09 и 3 другие жалобы < 18 > , § 80 - 82).
< 18 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 8 (примеч. редактора).
97. Оспариваемое вмешательство было основано на части 4 статьи 73 УИК РФ (см. выше § 50), которая предусматривала автоматическое исключение из общего правила распределения в отношении конкретной категории заключенных (в частности, осужденных за бандитизм в соответствии со статьей 209 Уголовного кодекса Российской Федерации), поскольку она уполномочивает ФСИН России свободно распределять лиц, принадлежащих к этой категории, в учреждения уголовно-исполнительной системы, расположенные в любой точке Российской Федерации, независимо от места их проживания или осуждения (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Полякова и другие против Российской Федерации" (Polyakova and Others v. Russia), § 48 и 97). Суды Российской Федерации либо просто ссылались на часть 4 статьи 73 УИК РФ, либо отклоняли доводы первого заявителя относительно неблагоприятного воздействия лишения свободы в отдаленном исправительном учреждении на его семейные связи как не имеющие отношения к делу (см. выше § 44, 46 и 48), не обеспечив тем самым баланс, чтобы проверить пропорциональность оспариваемого вмешательства с учетом критериев, установленных прецедентной практикой Европейского Суда в отношении статьи 8 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Полякова и другие против Российской Федерации" (Polyakova and Others v. Russia), § 108 - 115).
98. Ранее Европейский Суд уже установил, что правовая система Российской Федерации не обеспечивает надлежащей правовой защиты от возможных злоупотреблений в области географического распределения заключенных. Заявители были лишены минимальной степени защиты, на которую они имели право согласно принципу верховенства права в демократическом обществе (см. там же, § 117). Законодательство Российской Федерации, в частности часть 4 статьи 73 УИК РФ, не отвечает требованию "качества закона", предусмотренному статьей 8 Конвенции (см. там же, § 118).
99. Европейский Суд не усматривает каких-либо оснований для иного заключения по настоящему делу. Таким образом, вмешательство в право первого заявителя на уважение семейной жизни не было совершено "в соответствии законом" по смыслу пункта 2 статьи 8 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
VIII. Применение статьи 41 Конвенции
100. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Моральный вред
101. Первый заявитель потребовал 133 000 евро, а второй заявитель потребовал 90 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Первый заявитель утверждал, в частности, что его психическое состояние ухудшилось в результате нарушения его конвенционных прав. Он представил письмо из исправительного учреждения ИК-8 Хабаровского края от 4 марта 2015 г. о том, что в 2014 году психиатр поставил ему диагноз "расстройство адаптации" и назначил лечение.
102. Власти Российской Федерации утверждали, что присуждаемую сумму компенсации следует рассчитывать в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда.
103. Принимая во внимание установленные в настоящем деле нарушения Конвенции и проведя оценку ситуации на справедливой основе, Европейский Суд присуждает первому заявителю 60 000 евро и второму заявителю 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, которым могут облагаться эти суммы.
B. Расходы и издержки
104. Первый заявитель также потребовал 9 487 евро, а второй заявитель потребовал 8 519 евро в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных ими в ходе разбирательства в Европейском Суде.
105. Власти Российской Федерации утверждали, что присуждаемую сумму компенсации следует рассчитывать в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда.
106. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и собственную прецедентную практику, Европейский Суд считает целесообразным присудить первому заявителю 4 520 евро, то есть сумму в 5 000 евро, за вычетом 850 евро, полученных в качестве юридической помощи от Совета Европы за его юридическое представительство в Суде А. Бузуновым, и 370 евро в качестве возмещения административных, почтовых расходов и расходов на перевод; и 3 007 евро второму заявителю, то есть 645 евро за его юридическое представительство в Суде Е.М. Чернушкиным, 3 000 евро за вычетом 850 евро, полученных в качестве юридической помощи от Совета Европы, за его юридическое представительство в Суде А. Бузуновым, и 212 евро в качестве возмещения почтовых расходов и расходов на перевод.
B. Процентная ставка при просрочке платежа
107. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) решил объединить рассмотрение данных жалоб в одно производство;
2) объявил приемлемыми для рассмотрения по существу жалобы заявителей на предполагаемое насилие, которому они подверглись со стороны сотрудников милиции, непроведение властями эффективного расследования по их жалобам и на отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в этом отношении, а также на длительность предварительного заключения заявителей и жалобы первого заявителя на его одиночное заключение, судебный пересмотр законности его предварительного заключения и на его перевод в отдаленное исправительное учреждение для отбывания наказания в виде лишения свободы;
3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте в связи с тем, что заявители подверглись пыткам во время содержания под стражей в милиции, и нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте в связи с непроведением властями эффективного расследования по жалобам заявителей;
4) постановил, что отсутствует необходимость в отдельном рассмотрении жалобы заявителей на нарушение статьи 13 Конвенции в связи с непроведением эффективного расследования по их жалобам о насилии со стороны сотрудников милиции;
5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с одиночным заключением первого заявителя;
6) постановил, что в отношении обоих заявителей имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;
7) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении первого заявителя в связи с его отсутствием на заседании суда 14 сентября 2007 г. и в связи с продолжительностью производства по жалобе в отношении постановления о заключении под стражу от 11 июня 2008 г.;
8) постановил, что в отношении первого заявителя имело место нарушение статьи 8 Конвенции;
9) постановил:
(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить заявителям указанные ниже суммы, переведенные в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день выплаты:
(i) 60 000 (шестьдесят тысяч) евро Быковцеву в порядке компенсации морального вреда плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма;
(ii) 50 000 (пятьдесят тысяч) евро Прачеву в порядке компенсации морального вреда плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма;
(iii) 4 520 (четыре тысячи пятьсот двадцать) евро Быковцеву плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма, в порядке возмещения расходов и издержек; и
(iv) 3 007 (три тысячи семь) евро Прачеву плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма, в порядке возмещения расходов и издержек;
(b) что с момента истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты компенсации на данные суммы начисляются простые проценты в размере, равном предельной кредитной ставке Европейского Центрального банка в течение периода просрочки, плюс три процентных пункта;
10) отклонил остальные требования заявителей о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 мая 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Европейского Суда.
Председатель
Комитета Суда
А.ПОЛАЧКОВА
Заместитель
Секретаря Суда
Ф.АРАЧИ