[неофициальный перевод] < * >
Селахаттин Демирташ против Турции (N 2)
(Selahattin Demirtas v. Turkey) (N 2)
(N 14305/17)
По материалам Постановления
Большой Палаты Европейского Суда
по правам человека
от 22 декабря 2020 года
< * > Перевод с английского Ю.Ю. Берестнева.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
Заявитель являлся избранным членом Великого национального собрания Турции (далее также - Парламент Турции) и одним из сопредседателей Народно-демократической партии Турции, левой прокурдской политической партии. 20 мая 2016 г. в Конституцию Турции была внесена поправка, согласно которой парламентская неприкосновенность снималась с членов парламента Турции во всех случаях, когда запрос о снятии передавался в Великое национальное собрание Турции до даты принятия упомянутой поправки. Эта реформа, поддерживаемая Президентом Турции, была обусловлена столкновениями в Сирии между группировкой ИГИЛ < * > и силами организации, имеющей связи с РПК (PKK), серьезными актами насилия в Турции в 2014 и 2015 годах, накануне начала переговоров, направленных на разрешение "курдского вопроса". Заявитель, который в своих выступлениях и утверждениях высказывал активную позицию по отношению к упомянутым событиям, являлся одним из 154 парламентариев (включая 55 членов Народно-демократической партии Турции), которые пострадали от внесения рассматриваемой поправки в Конституцию Турции. В ноябре 2016 года заявитель был задержан по подозрению в членстве в вооруженной террористической организации и подстрекательстве к совершению уголовных преступлений. После проведения дополнительного расследования по факту упомянутых актов насилия в Турции заявитель оставался под стражей. Его парламентский мандат истек 24 июня 2018 г.
< * > В соответствии с Решением Верховного Суда Российской Федерации от 29 декабря 2014 г. N АКПИ14-1424С организация запрещена в Российской Федерации (примеч. редактора).
В Постановлении от 20 ноября 2018 г. Палата Европейского Суда решила, в частности, что имели место нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции и статьи 18 (рассмотренной во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 5) Конвенции и нарушение статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Палата Европейского Суда установила, что не было допущено нарушения пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции, и не сочла необходимым рассматривать жалобу на нарушение статьи 10 Конвенции. По ходатайству обеих сторон жалоба была передана в Большую Палату Европейского Суда.
ВОПРОСЫ ПРАВА
(a) Предварительное возражение, заявленное на основании подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд был вынужден в первый раз с момента вынесения Комиссией по правам человека Решения по делу "Луканов против Болгарии" (Lukanov v. Bulgaria) (от 12 января 1995 г., жалоба N 21915/93) рассмотреть вопрос о том, может ли жалоба в Комитет по правам человека парламентариев Межпарламентского союза (далее - Комитет) рассматриваться как "другая процедура международного расследования или урегулирования". Этот термин обозначает учреждения и процедуры, созданные государствами, исключая, таким образом, неправительственные организации. Однако даже если конкретный механизм не был создан неправительственной организацией, это автоматически не значит, что он мог считаться "другой процедурой". В этом контексте основной целью анализа Европейского Суда было определить, можно ли к разбирательству с помощью упомянутого механизма относиться с учетом процессуальных аспектов и потенциальных эффектов, как к праву на подачу индивидуальной жалобы согласно статье 34 Конвенции, и отвечает ли этот механизм нижеследующим критериям. Соответствующий механизм должен быть публичным, международным и судебным или квазисудебным. Последний критерий с необходимостью подразумевает, что проводимое в рамках такого механизма рассмотрение имеет четко установленные рамки и ограничено определенными правами и стандартами, основанными на правовом инструменте или "структуре", с помощью которого государства уполномочивают использующий механизм орган рассматривать поданные против государств жалобы и выносить по ним решения. Это особенно важно в контексте анализа сходства между таким механизмом и анализом Европейского Суда. В отсутствие правового инструмента, который надлежащим образом определяет границы полномочий соответствующего органа, Европейскому Суду будет сложнее установить характер и функции указанного органа и обязательства государств-членов. Рассматриваемый механизм также должен предоставлять институциональные и процессуальные гарантии, такие как гарантии независимости и беспристрастности в соответствии со статьей 6 Конвенции, а также обеспечивать состязательный процесс, предоставляющий каждой стороне спора возможность получать информацию о процессе и отвечать на доводы противоположной стороны. Стороны по делу также должны быть уведомлены о принятых мерах и вынесенных решениях. Уполномоченный орган должен уважать право сторон участвовать в процессе, например, посредством представления замечаний по делу. Кроме того, этот орган должен реагировать на индивидуальные жалобы путем опубликования своих решений и изложения их обоснований. Данный орган власти также должен иметь возможность устанавливать ответственность государства согласно правовому инструменту, на основании которого соответствующий орган осуществляет рассмотрение дела, и предоставлять юридическое возмещение, способное пресечь обжалуемое нарушение.
В функции Комитета не входило рассмотрение споров между физическим лицом и государством. В соответствии со своим уставом и процессуальными нормами Комитет не должен был рассматривать соблюдение государством своих обязательств в соответствии с особым правовым инструментом, а скорее, предотвращать возможные нарушения, пресекать уже установленные нарушения и/или способствовать действиям государства по предоставлению эффективного возмещения за нарушения путем обеспечения диалога с властями. В связи с этим нельзя считать, что Комитет осуществлял бы судебную или квазисудебную процедуру, аналогичную той, что предусмотрена Конвенцией.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Предварительное возражение властей Турции, заявленное на основании подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции, было отклонено.
(b) По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Имело место вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения вследствие применения совокупности мер, а именно отмены парламентской неприкосновенности заявителя, заключения заявителя под стражу и продления срока его содержания под стражей, возбуждения уголовного дела против него на основании доказательств, включавших его политические выступления. Вмешательство также было основано на законе, который был доступен, а именно на поправке в Конституцию Турции и положениях Уголовного кодекса Турции, касавшихся преступлений, связанных с терроризмом. Вопрос заключался, в частности в том, было ли толкование и применение законодательства Турции предсказуемым в то время, когда заявитель выступал с высказываниями, ставшими основанием для предъявления ему обвинения.
(i) Парламентская неприкосновенность. Статья 83 Конституции Турции предусматривает два вида неприкосновенности для членов Парламента Турции: неподсудность и неприкосновенность. Неподсудность означает свободу выражения мнения членов Великого национального собрания Турции в том смысле, что они не могут быть подвергнуты судебному преследованию на основании своего голосования или мнений, высказанных в Великом национальном собрании Турции, или повторения или распространения этих мнений за пределами собрания, если только Великое национальное собрание Турции не решит иначе на заседании, созванном по предложению президиума Великого национального собрания Турции. Неподсудность является абсолютной, не допускающей исключений, не позволяющей осуществлять следственные действия, и она продолжает распространяться на членов Парламента Турции даже после того, как истек срок их полномочий. Повторение политических высказываний за пределами Парламента Турции не может толковаться как ограниченное только теми же словами, которые были использованы внутри Парламента Турции.
Обжалуемая конституционная поправка не изменила статью 83 Конституции Турции в той части, которая касалась неподсудности. Члены Парламента Турции, на которых распространялась поправка, продолжали пользоваться правовой защитой. В связи с этим задача властей Турции и, в частности внутригосударственных судов заключалась в определении того, распространялась ли парламентская неподсудность на политические высказывания заявителя. Заявитель придерживался именно такой позиции с самого начала следствия по его делу. Однако Европейский Суд поражен недостаточным рассмотрением соответствующих доводов заявителя судами Турции всех инстанций.
Даже если предположить, что на рассматриваемые политические высказывания заявителя не распространялась концепция неподсудности, конституционная поправка сама по себе затрагивала вопрос о предсказуемости правовых норм. Парламентская неприкосновенность защищала выбранных членов Парламента Турции от какого-либо задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения в течение исполнения ими своих полномочий, без согласия Парламента Турции. Однако после внесения поправки политические высказывания членов Парламента Турции стали наказуемыми согласно уголовному праву Турции в отсутствие гарантий против обращений о снятии парламентской неприкосновенности, предоставленных статьями 83 и 85 Конституции Турции. В частности, Парламент Турции более не был обязан оценивать индивидуальную ситуацию каждого затронутого этим вопросом члена парламента. Хотя Парламент Турции сохранил режим парламентской неприкосновенности, он в то же время сделал его неприменимым к определенным членам парламента на основании текста, составленного в общих и неопределенных формулировках. В связи с этим Европейский Суд полностью согласился с однозначным выводом Венецианской комиссии о том, что эта разовая беспрецедентная ad homines поправка была направлена явно на конкретные высказывания членов Парламента Турции, особенно тех, которые принадлежали к оппозиции, и, таким образом, она являлась "злоупотреблением процедурой внесения поправок в Конституцию".
Член Парламента Турции не мог обоснованно ожидать, что данная процедура будет введена в период исполнения им своих полномочий, нарушая, таким образом, право членов Парламента Турции на свободу выражения мнения. Принимая во внимание формулировку статьи 83 Конституции Турции и ее толкование или его отсутствие судами Турции, вмешательство не было предсказуемым.
(ii) Преступления, связанные с терроризмом. Заявитель был заключен под стражу, а срок его содержания под стражей продлевался на основании высказываний заявителя за преступления, связанные с терроризмом, в частности за формирование или руководство вооруженной террористической организацией и членство в такой организации (статья 314 Уголовного кодекса Турции). Европейский Суд принял во внимание трудности, связанные с предотвращением терроризма и принятием антитеррористических законов. Государства-члены неизбежно прибегали к общим формулировкам, применение которых зависело от их практического толкования судебными властями. Толкуя законодательство в этом контексте, суды государства-ответчика должны были предоставлять физическим лицам надлежащую защиту от произвольного вмешательства.
Уголовный кодекс Турции не определял элементы состава преступления, которые были изложены в прецедентной практике Кассационного суда Турции. В настоящем деле суды Турции приняли широкое толкование рассматриваемых преступлений. Политические высказывания, в которых заявитель выразил свое несогласие с определенной политикой правительства или просто упомянул о том, что он являлся членом организации "Конгресс демократического общества" - законной организации, - являлись достаточными для того, чтобы представлять собой действия, способные установить активную связь между заявителем и вооруженной организацией. Суды Турции не приняли во внимание установленные Кассационным судом Турции требования, включая "длительность, разнообразие и интенсивность" действий заявителя или вопрос о том, совершил ли заявитель преступления в рамках иерархической структуры рассматриваемой террористической организации. Разнообразие действий, которые могли оправдать содержание заявителя под стражей в связи с рассматриваемыми тяжкими преступлениями, было таким большим, что состав преступлений, наказуемых согласно статье 314 Уголовного кодекса Турции, взятый в совокупности с толкованием, принятым судами Турции, не обеспечивал надлежащую защиту от произвольного вмешательства со стороны властей Турции. Подобное широкое толкование не могло быть оправдано, если оно влекло за собой приравнивание использования права на свободу выражения мнения к участию в вооруженной террористической организации, к ее созданию или руководству, в отсутствие каких-либо конкретных доказательств такой связи.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято 16 голосами "за" при одном - "против").
(c) По поводу соблюдения статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. (i) Общие принципы. Право на свободные выборы не ограничивается возможностью участвовать в парламентских выборах. Заинтересованное лицо также имеет право, как только его выберут, заседать в качестве члена парламента. Для этой гарантии ключевое значение имеет правило о парламентском иммунитете. Европейский Суд должен был вновь рассмотреть жалобу на нарушение статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции относительно последствий содержания выигравшего выборы члена парламента под стражей в рамках избранной меры пресечения для осуществления указанным лицом его должностных полномочий. Применение меры, лишающей члена парламента или кандидата в члены парламента свободы, автоматически не означает нарушение статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Тем не менее с учетом значимости для демократического общества права члена парламента на свободу и неприкосновенность суды государства-ответчика должны продемонстрировать, используя предоставленную им свободу усмотрения, что при вынесении постановления о заключении лица под стражу и/или продлении срока содержания лица под стражей они взвесили все относящиеся к делу интересы, включая свободу выражения политических мнений членами соответствующего парламента. Важным элементом в процессе установления баланса упомянутых интересов является вопрос о том, имеют ли обвинения политическую основу. Должно существовать средство правовой защиты, с помощью которого член парламента может эффективно обжаловать примененную меру и добиться рассмотрения своих жалоб по существу. В этом случае задачей Европейского Суда является рассмотрение решений судов государства-ответчика с точки зрения Конвенции, не заменяя своими выводами решения соответствующих органов государственной власти.
(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле. В результате предварительного содержания под стражей заявитель не мог исполнять свои полномочия в органе законодательной власти Турции на протяжении более чем полутора лет. Хотя место в Парламенте Турции за ним сохранилось и он мог направлять вопросы в письменном виде, заявитель не мог беспрепятственно пользоваться правами, предоставленными статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции.
Взаимосвязь между статьей 10 Конвенции и статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции особо очевидна в делах, когда избранный в ходе демократических выборов представитель власти содержится под стражей за высказывание своих политических мнений. Очень важно защищать свободу представителей общества выражать свое мнение, особенно если это относится к представителям оппозиции. Европейский Суд всегда будет проводить тщательную проверку, чтобы убедиться в том, что не было допущено вмешательства в право на свободу выражения мнения, в то же время помня о возможных ограничениях этой свободы, а именно для предотвращения прямых или скрытых призывов к насилию. С этой точки зрения Европейский Суд решил, что если заключение члена парламента под стражу нельзя считать соответствующим статье 10 Конвенции, как в настоящем деле, то это процессуальное действие также будет нарушать и статью 3 Протокола N 1 к Конвенции. Более того, вывод Европейского Суда о том, что не существовало обоснованных подозрений в том, что заявитель совершил преступление, как этого требует пункт 1 статьи 5 Конвенции (см. ниже), также был важен и для целей статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. В то время как длительность предварительно содержания лица под стражей должна быть, как правило, насколько возможно непродолжительной, эти рассуждения применяются a fortiori к содержанию под стражей членов парламента, которые представляют своих избирателей, привлекают внимание к потребностям этих людей и защищают их интересы.
Если государство предоставляет парламентский иммунитет от обвинения и лишения свободы, внутригосударственные суды должны прежде всего проверить, что члены соответствующего парламента не имеют парламентской неприкосновенности в отношении действий, в совершении которых их обвиняют. Однако, как представляется, в настоящем деле суды Турции не провели такой проверки, чем нарушили свою процессуальную обязанность, предусмотренную статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции. Также не было продемонстрировано, что внутригосударственные суды предприняли бы действия, направленные на достижение требуемого баланса, взвешивая все конкурирующие в деле интересы. Конституционный суд Турции не рассмотрел вопрос о том, были ли преступления, в совершении которых обвинялся заявитель, прямо связаны с его политической деятельностью. Органы судебной власти Турции не приняли во внимание тот факт, что заявитель являлся не только членом Парламента Турции, но и одним из лидеров политической оппозиции, и исполнение им своих парламентских полномочий требовало более высокого уровня защиты. Кроме того, не было объяснено, почему в деле заявителя недостаточно было применить альтернативную меру пресечения. То обстоятельство, что у заявителя отсутствовала возможность принимать участие в работе Парламента Турции, пока он содержался под стражей, являлось необоснованным вмешательством в право на свободное выражение мнения и в право заявителя быть избранным в парламент Турции и участвовать в его заседаниях. Таким образом, содержание заявителя под стражей в рамках избранной меры ему пресечения не соответствовало самой сути права, гарантированного статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).
(d) По поводу соблюдения статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции. Европейский Суд должен был рассмотреть вопрос о том, действительно ли заключение заявителя под стражу в порядке предварительного заключения, в отсутствие обоснованного подозрения и в нарушение статьи 5 Конвенции, преследовало скрытую цель. Европейский Суд отметил следующие факторы: меры по снятию парламентского иммунитета были приняты только после выборов, в результате которых правящая партия утратила свои лидирующие позиции в Великом национальном собрании Турции, и единственными, кто действительно попал под действие рассматриваемой конституционной поправки, были члены оппозиционных партий. Заключение заявителя под стражу не было единственным примером, а наоборот, по-видимому, осуществлялось в рамках сложившейся схемы. Период заключения заявителя под стражу означал, что он был лишен свободы, в частности, во время двух ключевых политических кампаний (референдума по проведению конституционной реформы и президентских выборов). Европейский Суд также принял во внимание обстоятельства повторного заключения заявителя под стражу, когда в день его освобождения было вынесено соответствующее постановление в рамках другого уголовного дела, а также выводы других органов Совета Европы относительно независимости судебной системы Турции и напряженного политического климата, который создал условия, способные повлиять на решения судов Турции - особенно в период чрезвычайного положения, когда сотни судей были уволены, в частности применительно к уголовным делам против представителей оппозиции. Эти факторы позволили Европейскому Суду сделать вывод о том, что озвученные властями Турции цели заключения заявителя под стражу являлись только прикрытием для истинного мотива, а именно для подавления плюрализма и ограничения свободы политических дебатов.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
По делу было допущено нарушение требований статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции (принято 16 голосами "за" при одном - "против").
Европейский Суд также постановил (15 голосами "за" при двух - "против" и 16 голосами "за" при одном - "против" соответственно), что было допущено нарушение пунктов 1 и 3 статьи 5 Конвенции в связи с отсутствием обоснованного подозрения в том, что заявитель совершил уголовное преступление, делающее необходимым его заключение под стражу в порядке избранной ему меры пресечения и продления указанного срока содержания под стражей. Кроме того, Европейский Суд счел, что иск о компенсации на основании пунктов "a" и "d" части первой статьи 141 Уголовно-процессуального кодекса Турции не мог считаться эффективным средством правовой защиты ни применительно к предполагаемому отсутствию обоснованного подозрения о том, что лицо совершило преступление, ни применительно к предполагаемому отсутствию относящихся к делу и достаточных оснований для оправдания содержания лица под стражей в целях пунктов 1 и 3 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд также установил 16 голосами "за" при одном - "против", что отсутствовало нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции относительно вопроса о соблюдении Конституционным судом Турции требования "безотлагательности" согласно рассуждениям Палаты Европейского Суда и в свете особых обстоятельств дела.
По поводу применения статьи 46 Конвенции. Европейский Суд предписал властям Турции принять все необходимые меры для обеспечения незамедлительного освобождения заявителя из-под стражи.
КОМПЕНСАЦИЯ
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 3 500 и 25 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда соответственно.