[неофициальный перевод] < 1 >
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "САМОЙЛОВ (SAMOYLOV) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" < 1 >
(Жалоба N 1750/11)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ < 2 >
(Страсбург, 28 мая 2019 года)
< 1 > Перевод с английского ООО "Развитие правовых систем".
< 2 > Настоящее Постановление вступило в силу 28 мая 2019 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 28 Конвенции (примеч. редактора).
По делу "Самойлов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:
Хелен Келлер, Председателя Комитета Суда,
Пере Пастор Вилановы,
Марии Элосеги, судей,
а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,
рассмотрев дело в закрытом заседании 7 мая 2019 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 1750/11) против Российской Федерации, поданной 3 декабря 2010 г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Валерием Николаевичем Самойловым (далее - заявитель).
2. Интересы заявителя в Европейском Суде были представлены адвокатом Е.В. Бреевой, практикующей в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.
3. 25 октября 2017 г. власти были уведомлены о жалобах на проведение закрытого разбирательства и на раскрытие сведений личного характера о заявителе, а остальные части жалобы были признаны неприемлемыми для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.
ФАКТЫ
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
4. Заявитель родился в 1958 году и проживает в г. Москве. С 1995 года и до ухода на пенсию 21 августа 2006 г. он являлся прокурором Северо-Западного административного округа г. Москвы.
A. Уголовное производство в отношении заявителя
5. 29 мая 2007 г. Московская городская прокуратура возбудила уголовное дело в отношении деятельности группы бывших и действующих сотрудников и должностных лиц правоохранительных органов.
6. 24 апреля 2008 г. заявитель был задержан и заключен под стражу до завершения следствия и суда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валерий Самойлов против Российской Федерации" (Valeriy Samoylov v. Russia) от 24 января 2012 г., жалоба N 57541/09 < 3 > ).
< 3 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 11 (примеч. редактора).
7. 23 июля 2009 г. прокурор завершил расследование < 4 > в отношении пятнадцати подозреваемых, включая заявителя, и передал дело в Московский городской суд.
< 4 > Так в тексте (примеч. переводчика).
8. 5 августа Московский городской суд провел предварительное слушание и принял решение о проведении закрытого слушания данного уголовного дела. Суд, в частности, постановил следующее:
"[Суд] рассмотрит настоящее дело в закрытом заседании. Материалы дела содержат информацию, представляющую собой государственную тайну, и разглашение такой информации может иметь существенные негативные последствия для интересов общества и государства".
9. 24 мая 2010 г. присяжные заседатели вынесли вердикт о виновности заявителя.
10. 9 июня 2010 г. Московский городской суд приговорил заявителя к девяти годам лишения свободы и штрафу в размере 500 000 рублей. Заявитель обжаловал данный приговор, указывая, в частности, на непроведение публичного слушания по делу.
11. 16 ноября 2010 г. Верховный Суд Российской Федерации провел слушание дела по кассации. Суд заслушал прокурора, гражданского истца, обвиняемых, включая заявителя, и их адвоката. Суд оставил приговор заявителя по существу без изменений, но сократил наказание, назначенное заявителю, до восьми лет лишения свободы. Что касается жалобы заявителя на непроведение публичного слушания, то суд заявил следующее:
"...суд [первой инстанции] обосновал свое решение о рассмотрении дела в закрытом заседании. Материалы дела содержат документы, представляющие собой государственную тайну, и разглашение такой информации может повлечь серьезное нарушение [интересов] общества и государства".
B. Разбирательство по гражданским искам, поданным заявителем
12. 10 сентября 2009 г. главный общенациональный телевизионный канал транслировал передачу об обстоятельствах уголовного дела в отношении заявителя. Ведущий программы сказал, что заявитель, бывший районный прокурор, жил на незаконные доходы и что стоимость его имущества значительно превышала его доходы. Он также утверждал, что стоимость дома заявителя составляла 2 миллиона долларов США. В программе были показаны кадры двухэтажного дома заявителя и его интерьера, а также налоговые декларации заявителя и членов его семьи. Также была показана фотография заявителя в форме прокурора.
13. В неуказанный день заявитель и его жена подали гражданский иск о возмещении ущерба против телевизионного канала, указав, inter alia, что компания-ответчик не получила их согласие на разглашение их персональных данных, включая налоговую информацию, а также на видеосъемку их дома и его интерьера.
14. 18 мая 2010 г. Останкинский районный суд отказал в удовлетворении всех исковых требований заявителя. В частности, суд постановил:
"Средства массовой информации неоднократно сообщали и продолжают сообщать о финансовом положении и доходах высокопоставленных должностных лиц. Следовательно, суд считает возможным сослаться на практику [Европейского Суда по правам человека] и отмечает, в частности, что журналистская свобода также допускает некоторую степень преувеличения или даже провокации. [Суд сослался на Постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" (Prager and Oberschlick v. Austria) от 26 апреля 1995 г., Series A, N 313).]
Принимая во внимание вышесказанное, суд признает, что точная стоимость принадлежащего истцам дома, точная сумма их доходов и точная сумма их недвижимого имущества являются несущественными в обстоятельствах настоящего дела. Самый важный вопрос заключается в том, что стоимость их дома не соответствует уровню их дохода.
...Согласно инвестиционному соглашению... стоимость дома была оценена в... 60 000 долларов США... которая не включает стоимость интерьера, включая винтовую лестницу и джакузи... [Один из свидетелей со стороны истцов] утверждал, что дом был предложен [заявителю] по заниженной цене благодаря его дружбе с руководством строительной компании... [суд] считает это несовместимым с должностью прокурора. [Суд] также принимает во внимание тот факт, что истцы имели право собственности на дом, зарегистрированное на основании договора купли-продажи... Соответственно, в дополнение к сумме, выплаченной в соответствии с инвестиционным соглашением... истцы заплатили значительную сумму денег, превышающую уровень их дохода... и сумму, которую они получили при продаже своей трехкомнатной квартиры... эквивалентную 50 000 долларов США...
...В соответствии с [Федеральным законом Российской Федерации "О средствах массовой информации"] журналист должен получить согласие на разглашение информации, касающейся частной жизни лица, от этого лица или его представителя, за исключением случаев, когда такое разглашение необходимо для защиты общественных интересов. [Суд] считает, что это правило было применено, когда [журналист] раскрывал информацию о доходах семьи прокурора. Это было оправдано общественными интересами. Поднятый в программе вопрос о доходах государственного служащего и стоимости его имущества представляет общественный интерес.
Суд считает, что требования [заявителя] о том, что сторона-ответчик должна дать опровержение представленной в телепередаче информации о том, что [заявитель] занимался преступной деятельностью и незаконно получил от предпринимателя 500 000 долларов США, также должны быть оставлены без удовлетворения.
/.../
...[журналист] представил в телепередаче доказательства, содержащиеся в материалах уголовного дела, в том числе справку о доходах истцов, видеозапись с изображением дома истцов и выдержки из их телефонных разговоров. Журналист получил эти материалы законно, с разрешения следователя. Журналист оценил эти доказательства. Точность его оценки не подлежит проверке, поскольку такая проверка должна проводиться [в ходе расследования уголовного дела].
...По словам Самойловой (жена заявителя и истец), Московский городской суд рассматривает уголовное дело в отношении [заявителя]... [Суд считает], что журналист представил общественности свое мнение о том, что имеются доказательства, подтверждающие, что [заявитель] причастен к совершению преступлений, в которых он обвиняется; [журналист] прокомментировал расследование уголовного дела, продемонстрировал собранные доказательства и оценил их.
/.../
...Суд считает, что [журналист] представил доказательства, подтверждающие его заявления о причастности [заявителя] к незаконной деятельности, и отклоняет требования истцов".
15. 20 декабря 2010 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу истцов, оставил постановление от 18 мая 2010 г. без изменений.
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции
16. Заявитель жаловался на проведение закрытого судебного разбирательства по его уголовному делу в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, который гласит:
"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... Судом... Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия".
17. Власти государства-ответчика утверждали, что решение суда о рассмотрении дела в ходе закрытого заседания соответствовало законодательству Российской Федерации и Конвенции, поскольку это было необходимо для защиты общественного порядка и безопасности. Общественность не была допущена на судебное разбирательство, чтобы предотвратить разглашение секретной информации. Наконец, власти утверждали, что заявитель не смог доказать, что судебное разбирательство, проведенное при закрытых дверях, повлияло на законность и справедливость приговора.
18. Заявитель настаивал на своей жалобе.
A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу
19. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.
B. Существо жалобы
20. Европейский Суд изначально отмечает, что принципы, касающиеся права на публичное разбирательство, прочно установлены в его устоявшейся прецедентной практике (см., среди прочих прецедентов, Постановление Европейского Суда по делу "Готрен и другие против Франции" (Gautrin and Others v. France) от 20 мая 1998 г., § 42, Reports of Judgments and Decisions 1998-III"; Постановление Европейского Суда по делу "Претто и другие против Италии" (Pretto and Others v. Italy) от 8 декабря 1983 г., § 21, Series A, N 71; Постановление Европейского Суда по делу "Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства" (Campbell and Fell v. United Kingdom) от 28 июня 1984 г., § 87, Series A, N 80; и, mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мартини против Франции" (Martinie v. France), жалоба N 58675/00, § 40, ECHR 2006-...).
21. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что в уголовном деле в отношении заявителя Московский городской суд назначил судебное разбирательство в закрытом заседании, сославшись на наличие в материалах дела сведений, составляющих государственную тайну (см. выше § 8). В этой связи Суд напоминает, что один лишь факт присутствия засекреченной информации в материалах дела не предусматривает автоматически необходимость проведения закрытого слушания без соблюдения баланса между публичностью и соображениями национальной безопасности. Сохранение тайн может иметь важное значение для государства, но гораздо важнее обеспечить правосудие с соблюдением всех необходимых гарантий, из которых одной из наиболее важных является гласность. Прежде чем исключить присутствие общественности из уголовного процесса, суды должны сделать конкретные выводы о том, что слушание в закрытом режиме необходимо для защиты важных государственных интересов, и ограничить секретность в той мере, в какой это необходимо для защиты таких интересов (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Пичугин против Российской Федерации" (Pichugin v. Russia) от 23 октября 2012 г., жалоба N 38623/03 < 1 > , § 187; и Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации" (Belashev v. Russia) от 4 декабря 2008 г., жалоба N 28617/03 < 2 > , § 83).
< 1 > См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 4 (примеч. редактора).
< 2 > См.: там же. 2009. N 3 (примеч. редактора).
22. Европейский Суд не усматривает в доводах властей государства-ответчика ничего, что говорило бы о том, что в настоящем деле эти условия были выполнены. Московский городской суд не указал оснований для проведения судебного разбирательства в закрытом режиме. Он не указал, какие документы в материалах дела считались содержащими государственную тайну или какое отношение они имели к характеру предъявленных заявителю обвинений. В любом случае, по мнению Европейского Суда, меры, применяемые для обеспечения защиты государственной тайны, должны тщательно подбираться в каждом конкретном деле и соответствовать принципу необходимости. Органам судебной власти следует тщательным образом рассматривать любые возможные альтернативные меры и отдавать предпочтение тем из них, которые представляются менее строгими и обеспечивают достижение той же цели (ср. с Постановлением Европейского Суда по делу "Крестовский против Российской Федерации" (Krestovskiy v. Russia) от 28 октября 2010 г., жалоба N 14040/03 < 3 > , § 29). Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле суд первой инстанции не предпринял таких усилий. Это не объясняет, почему, к примеру, нельзя было провести в закрытом режиме лишь ту часть слушаний, на которых были рассмотрены секретные документы.
< 3 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 9 (примеч. редактора).
23. В целом Европейский Суд приходит к выводу, что суд первой инстанции не уделил должного внимания праву заявителя на открытое заседание.
24. Наконец, Европейский Суд не оставляет без внимания тот факт, что слушание дела в кассационной инстанции было открытым. Однако, как уже неоднократно отмечалось ранее, проведение закрытого слушания не может быть исправлено ничем иным, кроме как проведением пересмотра дела полностью в вышестоящей судебной инстанции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рипан против Австрии" (Riepan v. Austria), жалоба N 35115/97, § 40, ECHR 2000-XII).
25. Обстоятельства настоящего дела показывают, что пересмотр дела, осуществленный Верховным Судом Российской Федерации, не имел должного охвата. Суд кассационной инстанции действительно мог пересмотреть дело с точки зрения вопросов права и фактов и пересмотреть приговор. Однако, кроме проведения опроса заявителя и других подсудимых, суд больше не получил никаких доказательств.
26. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд не усматривает оснований для отказа в проведении публичного слушания по данному делу в суде первой инстанции. Он также не считает, что непроведение открытого заседания было исправлено публичным слушанием дела в суде кассационной инстанции. Следовательно, было допущено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ
27. Заявитель жаловался на раскрытие его личной информации в телепередаче. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая в части, применимой к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на уважение его личной... жизни...
2. Не допускается вмешательство со стороны государственного органа власти в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
28. Власти Российской Федерации оспорили данный довод. Они указали, что заявитель являлся прокурором и применимое законодательство позволяло средствам массовой информации публиковать информацию, касающуюся его доходов, в рамках мер по борьбе с коррупцией. Суды государства-ответчика проверили достоверность информации, касающейся заявителя. Ссылаясь на выводы, сделанные судами (см. выше § 14), власти Российской Федерации считали, что судебные органы обеспечили баланс между правами заявителя и правом журналиста на свободу выражения и отдали приоритет правам, изложенным в статье 10 Конвенции.
29. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он отметил, что на момент вменяемого ему преступления он не являлся прокурором, поскольку ушел в отставку в 2006 году. Он также не обвинялся в коррупции.
30. Европейский Суд признает, а власти и не утверждали обратное, что освещение в телевизионной программе уголовного расследования по делу заявителя, сопровождаемое показом его фотографии, справки о доходах и видеозаписей его дома, затрагивало сферу его личной жизни по смыслу пункта 1 статьи 8 Конвенции.
31. Европейский Суд также отмечает, что вопрос в настоящем деле заключается не в действии государства, а в предполагаемой недостаточности обеспеченной судами этого государства защиты личной жизни заявителя. Ссылаясь на принципы, прочно установившиеся в практике Суда (см., среди многих других источников, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудерк и компания "Ашетт Филипакки ассосье" против Франции" (Couderc and Hachette Filipacchi v. France), жалоба N 40454/07 < 1 > , §§ 83 - 92, ECHR 2015 (извлечения); Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аксель Шпрингер АГ против Германии" (Axel Springer AG v. Germany) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 39954/08, §§ 78 - 88; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Фон Ганновер против Германии (N 2)" (Von Hannover v. Germany) (no. 2), жалобы N 40660/08 и 60641/08 < 2 > , §§ 95 - 107, ECHR 2012), он рассмотрит вопрос о том, был ли обеспечен справедливый баланс между правом заявителя на защиту его личной жизни в соответствии со статьей 8 Конвенции и правом журналиста на свободу выражения, гарантированным статьей 10 Конвенции.
< 1 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 8 (примеч. редактора).
< 2 > См.: там же. 2019. N 10 (примеч. редактора).
32. Рассмотрев постановления, вынесенные судами государства-ответчика в двух инстанциях, Европейский Суд отмечает, что судебные органы Российской Федерации признали конфликт между двумя противоположными интересами и обеспечили баланс между конкурирующими интересами.
33. Европейский Суд отмечает, что суды государства-ответчика установили, что оспариваемая телевизионная программа способствовала обсуждению вопроса, представлявшего общественный интерес, информируя общественность об уголовном расследовании деятельности группы бывших и действующих сотрудников правоохранительных органов и должностных лиц. Суд также отмечает, что суды Российской Федерации вне разумного сомнения установили, что оспариваемая заявителем информация имела достаточную фактическую основу, учитывая, что журналист получил ее официально из материалов уголовного дела. Суды сочли, что информация, представленная в телевизионной программе, являлась мнением журналиста, который изучил доказательства, полученные в ходе расследования уголовного дела, и на этом основании сделал свои собственные выводы.
34. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что государство обеспечило адекватную защиту прав заявителя, изложенных в статье 8 Конвенции. Суды государства-ответчика тщательно изучили этот вопрос и обеспечили баланс между конкурирующими интересами в соответствии со стандартами Конвенции и опирались на существенные и достаточные основания (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аксель Шпрингер АГ против Германии" (Axel Springer AG v. Germany), § 88). Телевизионная программа транслировалась в контексте дебатов по вопросу, представляющему общественный интерес, в связи с чем требовался высокий уровень защиты свободы выражения мнения, и при этом властям предоставлялись особенно узкие пределы свободы усмотрения. Таким образом, суды обоснованно установили, что общественный интерес в представлении рассматриваемой информации перевешивал право заявителя на защиту его личной жизни.
35. Следовательно, данная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена на основании пунктов 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
III. Применение статьи 41 Конвенции
36. Статья 41 Конвенции предусматривает следующее:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Материальный ущерб и моральный вред
37. Заявитель требовал 64 400 евро (оценка заявителем причитающегося ему платежа за работу, выполненную при отбывании наказания в виде лишения свободы) в качестве компенсации материального ущерба и 967 800 евро - компенсации морального вреда.
38. Власти заявили, что, если Европейский Суд признает нарушение прав заявителя, изложенных в Конвенции, он может вынести решение в соответствии со своей устоявшейся практикой.
39. Европейский Суд не усматривает какой-либо причинной связи между признанным нарушением и заявленным имущественным ущербом; следовательно, Суд отклоняет данное требование. Что касается требования о компенсации морального вреда, то Суд не считает необходимым присуждать компенсацию в обстоятельствах настоящего дела (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Ибрагим и другие против Соединенного Королевства" (Ibrahim and Others v. United Kingdom) от 16 декабря 2014 г., жалобы N 50541/08, 50571/08, 50573/08 и 40351/09, § 315 < 1 > ). Далее Суд обращается к своей устоявшейся практике, согласно которой в случае нарушений прав заявителя, гарантированных статьей 6 Конвенции, необходимо, чтобы заявитель был поставлен, насколько это возможно, в такие условия, как если бы требования вышеуказанного положения нарушены не были, и в принципе наиболее подходящей формой компенсации было бы повторное судебное разбирательство, если заявитель о таковом ходатайствует (см., mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" ( v. Turkey), жалоба 46221/99, § 210 in fine, ECHR 2005-IV; и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04 < 2 > , § 263). В данной связи Суд отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что производство может быть проведено повторно, если Судом установлено нарушение Конвенции.
< 1 > Так в тексте. Очевидно, это ошибка: указанный параграф 315 содержится не в Постановлении Палаты Европейского Суда от 16 декабря 2014 г., а в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда, которая пересмотрела данное дело и вынесла новое Постановление 13 сентября 2016 г. (примеч. переводчика). См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 12 (примеч. редактора).
< 2 > См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).
B. Расходы и издержки
40. Заявитель также потребовал 150 000 рублей и 28 950 рублей в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных в ходе разбирательств в судах Российской Федерации и в Европейском Суде.
41. Власти оставили требование без комментариев.
42. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и собственную прецедентную практику, Европейский Суд считает целесообразным присудить 600 евро в качестве возмещения всех судебных расходов и издержек.
C. Процентная ставка при просрочке платежа
43. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) объявил жалобу на непроведение публичных слушаний приемлемыми, а остальную часть жалобы - неприемлемой для рассмотрения по существу;
2) постановил, что в настоящем деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;
3) постановил, что установление факта нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного заявителю морального вреда;
4) постановил:
(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить заявителю в качестве возмещения судебных расходов и издержек 600 (шестьсот) евро плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма, переведенные в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день выплаты;
(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;
5) отклонил остальную часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 28 мая 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.
Председатель
Комитета Суда
ХЕЛЕН КЕЛЛЕР
Секретарь
Секции Суда
СТИВЕН ФИЛЛИПС